28 | 03 | 2024
Газеты
Статистика
Яндекс.Метрика

Край, мало ведомый культурному миру

1

     В 2006 году, работая в Иркутской областной научной библиотеке по сбору материала об истории нашей районной библиотеки и истории просвещения района, я обнаружила в Иркутских Епархиальных ведомостях за 1914 год интереснейший материал под названием «Поездка Преосвященного Епископа Евгения в Киренский уезд в июне – июле месяцах 1913 г.», написанный настоятелем Крестовоздвиженского храма Иркутска Николаем Александровичем Пономарёвым. Этот материал был опубликован в нескольких номерах Епархиальных ведомостей. В то время работники библиотеки пошли мне навстречу и разрешили скопировать материал.

     В 2007 году в Иркутске вышла книга Н. А. Пономарёва с тем же названием, что и материал в в епархиальных ведомостях. Путевой дневник, который вел иркутский священник Н. А. Пономарёв и 136 чёрно-белых фотографий, сделанных им во время поездки, дают живую картину духовной жизни в начале 20 века в Киренском уезде, в том числе и на Илиме. Поездка викарного епискпа Евгения (Зернова) свидетельствует о подвижнической жизни этого человека,  впоследствии митрополита, расстрелянного в 1937 году и причисленного к лику святых в чине священномученика в 2000 г.

     В 2011 году эта книга поступила в Центральную библиотеку. Предлагаем вашему вниманию выдержки из  книги о пребывании епископа Евгения в Илимском крае.

    

    Орфография текста сохранена.

 Т. Губа

Поездка Преосвященного Епископа Евгения в Киренский уезд в июне-июле месяцах 1913 года    

   Киренский уезд — это самый отдаленный угол Иркутской епархии, разбросанный на территории в 411.000 квадратных верст, с 55.000 человек — жителей обоего пола. С юга граничит он с Верхоленским уездом, с юго-запада — с Нижне-Удинским, с севера и северо-востока — с Якутской областью, с запада — с Енисейской губернией, с востока — с Якутской и Забайкальской областями.

    Угол малокультурный, дикий даже в мнении сибиряков. Природа сурова: зимой глубокие снега, ураганы, морозы до 45° по Р[еомюру]; летом — ожившие после зимней спячки леса кишат медведями, сохатыми, миллиардами мошки и комаров, которые заставляют людей прятаться в душные сетки, а животных нередко заедают на смерть. Пути сообщения убийственны. Чтобы посетить жилые места уезда, нужно сделать более 6000 верст, при самых разнообразных способах передвижения. Из них — наилучший по р. Лене пароходом; где же пароходы не рейсируют, как по p.p. Илиму, Киренге, Ангаре (ниже порогов), Нижней Тунгузске, там сообщение на лодке, вниз по реке — на гребях, вверх — тяга бечевой, с постоянными приключениями: то бечева западет между камнями, то оборвется, то шивера или порог, где приходится выходить из лодки и идти пешком по берегу, пока поднимут лодку по реке. Есть места, где тяга бечевой совершается около отвесной скалы в глубь реки при неимоверно быстром течении, лодка укрепляется за дерево или камень, а бечеву на маленькой лодочке (стружке) длиной саженей 30–40 везут вверх, здесь конец ее привязывается за что-либо: дерево, камень и подобное, тогда лодка поднимается по бечеве до указанного места и закрепляется, бечева провозится дальше, а за нею потом лодка и т. д.

       Путешествие не из приятных: в раннюю весну около берегов горы льда, которые подтаивают и рушатся, в ненастное время – с гор и скал нередко катятся каменные глыбы весом в несколько сотен пудов, – тут пощады не жди… В верховьях речушек – Илима, Киренги, Нижней Тунгузски – путешествие совершается на мелкосидящих небольших лодочках; деревянные из них, могущие вместить двух-трех седоков, почитаются за экипаж весьма удобный и роскошный; обыкновенно же сообщаются на лодочках берестяных, очень чувствительных к малейшему движению седока и весьма опасных для не опытного пловца; но такая «душегубка» имеет и свои достоинства: в течение часа на ней возможно совершить около 15 верст; седок сидит, поджавши ноги, а ямщик, стоя в корме лодки, толкается двумя шестами.

     При переездах через горы – сообщение на экипажах. Но что это за экипажи? И что это за пути сообщения, особенно в Илимском крае? Это нечто ужасное! Экипажи – простые четырехколесные телеги, на которых каждый бугор на дороге, каждая ямочка – дают вам о себе знать, а есть блаженные местечки, где дорога почти сплошь – ямы и бугры, ямы, в которых колесо вязнет до оси, бугры, от которых телега опрокидывается на бок. Путешествие совершается с быстротою по 4–5 верст в час.

     Из кустарника вас приветствуют миллионы мошек и комаров, наполняя ваш рот, уши, нос, беспощадно кусая, приходится на руки надевать длинные кожаные перчатки, а лицо и шею плотно укрывать тюлевой или волосяной сеткой, одеваемой на шляпу и опускающейся по шею и даже по пояс. Есть и такие местечки, где сообщение возможно только верхом на лошади на несколько десятков верст, нередко или при жаре в 30-40°, или под проливным дождем. Чтобы сделать немного сносным такое передвижение, приходится заблаговременно, отправляясь из города, запасаться удобным седлом. Медицинские пункты очень редки: на весь громадный уезд врачей всего человек 5 и несколько больше фельдшеров; в силу этого запасаешься медикаментами и разными инструментами и приспособлениями для лечения.

     Жуть берет, когда представишь себе все прелести путешествия по Киренскому уезду. Это жутко мне — сибиряку, а что же должен был чувствовать Владыка — пришлец России, уроженец Москвы… Когда он совершал свое продолжительное и многотрудное путешествие, перенося всевозможные лишения на пути, недосыпая, недоедая, подвергаясь резким переменам погоды, что нередко весьма чувствительно отражалось на состоянии его здоровья, особенно горла. Были дни, когда, по болезни горла, он едва мог говорить, однако не оставил ни одного селения, ни одной деревни без богослужения и пастырского назидания (молебны почти везде совершались с акафистом покровителю Сибирского края Святителю Иннокентию). Поистине совершен Владыкой подвиг апостола…

     По заранее составленному маршруту поездка распределена была на весь июнь, июль и часть августа месяца, с объездом района в 6420 верст, в пределах трех благочиний Киренского уезда. Когда составлялся маршрут, Владыка сказал: «Нужно составить маршрут так, чтобы я мог посетить все села и деревни Киренского уезда, посетить все церковные и министерские школы и во всех храмах и приписных молитвенных домах помолиться вместе с вверенной Богом паствой». И такое едва, можно сказать, преодолимое намерение Владыка исполнил почти в точности, не посетив лишь всего два прихода, за невозможностью проезда. Посетил такие места, где Преосвященный был лет 20–25 тому назад, и даже такие — где Архиерей не бывал совсем, как напр., по р. Киренге, некоторые деревни и села по р. Ангаре, Илиму и Лене. Бывалые люди и видавшие виды положительно удивлялись намерениям Владыки, когда узнавали об его бесповоротном решении побывать во всех темных уголках далекого Киренского уезда и решительно не советовали ему пускаться в столь далекий и рисковый путь, указывая на убийственные пути сообщения, отсутствие медицинской помощи, возможность местами голодовки, (в действительности это подтвердилось: однажды во всей, сравнительно большой, деревне по Лене не могли достать себе даже картофеля…), массу мошки, комаров и проч.

    Но Владыка остался непреклонен… «Господу содействующу, — говорил он, — совершим мы свой нелегкий путь. Нужно же знать, как течет жизнь насельников-христиан мало ведомого культурному миру Киренского края и внести им луч света Христова»…

   И действительно, слова свои Владыка во все время путешествия исполнял свято, несмотря ни на какие препятствия, встречавшиеся в пути, несмотря на свое не особенно крепкое здоровье и особенно болезнь горла, которая воистину является крестом его жизни… Борясь с болезнию и мужественно мирясь со всеми неудобствами пути, Владыка постоянно помнил то дело святое, ради которого предпринял едва посильный труд.


   Приходилось в некоторые села прибывать ночью. Храм залит огнями, село не спит, на берегу все — и старый и малый, матери с грудными детьми — ждут выхода дорогого гостя. Впечатление пасхальной ночи… настроение приподнятое, радостное. С удивительным вниманием все выслушивают молебен и акафист, и положительно толпа безмолвствовала, когда Владыка говорил свое властное Архипастырское слово…

    Замечательно он говорит: свободно, просто, но сильно и вразумительно, заставляя трепетать слушателя-грешника. Главной темой его было раскрытие учения о спасении чрез Иисуса Христа, затем — подражание святым, в честь которых построены храмы, а также на темы злободневные, как, например, о пагубности пьянства. Особенно сильны и жгучи были речи его в приходах с ссыльным политическим элементом, раскрывавшие слушателям всю суетность социальных утопий, настолько сильные, что оставляли глубокие следы в огрубелых сердцах самих политических, по их собственному признанию.

    …Осмотрев храм, Владыка направлялся обязательно в школу, какая бы это школа ни была — министерская или церковная, где производил испытания собравшимся ученикам по всем предметам, затем осматривал школьную библиотеку, обращая главное внимание на отдел религиозно-нравственный; везде настаивал обязательно иметь полное житие святых и чтобы каждый учащийся непременно знал житие своего тезоименитого святого, а то в одной школе (МНП) – [Министерства народного просвещения – Г.Т.] на вопрос Владыки к одной девочке — когда она бывает именинница, она ответила: «на третий день Пасхи»; в другом министерском училище ученик сказал, что день его Ангела бывает за два дня до Пасхи и мн. подобное.

    …В доме священника, в простой задушевной братской беседе со своей духовной паствой и братией Владыка интересовался общим состоянием прихода в отношении религиозно-нравственном, просветительном, в отношении взаимообщения пастыря с паствой, исполнения последнею ее христианских обязанностей, в отношении благотворительности, трезвости прихода и др. подобное, преподавая Архипастырские советы и указания со свойственной ему находчивостью, деловитостью и серьезностью.   

    …Много и убежденно говорил Владыка в приходах по вопросу необходимости борьбы с пьянством, везде располагая заправил деревни объявить этому злу беспощадную войну, открывая общества трезвости, противоалкогольные чтения с показыванием туманных картин, служение в праздничные дни молебнов с акафистами для отвлечения народа от разгула, устройство с трезвенниками паломничеств и подобное. …Его желание помочь всякому располагало идти к нему со своим горем, нуждой и скорбями, и приходившие находили у него утешение, ободрение, поддержку, часто и материальную.

    … Посещать Владыка не гнушался и низшую братиюдиаконов и псаломщиков, влазя в их убогие, низкие лачуги.

… В селах, где при церковно-приходских школах не было попечителей, Владыка старался найти кого-либо в своем присутствии, и это, за исключением разве одного-двух случаев, всегда удавалось. Ничто не ускользало от зоркого взора Владыки, и во всем он умел разобраться, всему дать верную оценку, все устроить, направить, куда нужно… Приходилось удивляться его тактичности, знанию людей и жизни, его умению все сделать, никого не обижая, наоборотпоощряя и располагая к духовному деланию и созиданию…

 Из Иркутска двинулись 2 июня. Свиту составляли: сопровождающий священник, архидиакон, два иподиакона, послушник и три певца. Отход парохода был назначен в 6 час. утра. Владыка прибыл из Иннокентиевского монастыря в 5 час. Иркутск только пробуждался и начинал свою жизнь; около пристани копошился народ в ожидании отхода ангарского парохода «Сибиряк». Близкие знакомые собрались проводить Владыку и пожелать ему счастливого пути. Владыка скромно прошел в свою каюту, а затем вышел на шканец парохода, где было много разряженной публики, ехавшей прокатиться до с. Усолья по случаю праздника. Солнце приветливо пригревало, хотелось полной грудью вбирать в себя свежий утренний воздух… Пароход дал два свистка, было уже около 7 час. утра; публика волновалась и негодовала на часовое запоздание в отходе парохода.

 В 7 час. мы разлучились с Иркутском, и пароход плавно потащил нас вниз по Ангаре, двигаясь около 15 вер[ст] в час. Вот Иннокентиевский монастырь… публика православная набожно крестится; замелькали острова, деревушки по берегам, кой-где видны по селам храмы… Ангара величественна… К сожалению, дул сильный встречный ветер, пришлось скрыться в каюте и многого не видеть.

 В 11 час. — Усолье. Пароход почти опустел. В 7 час. вечера — г. Балаганск. Пользуясь часовой стоянкой парохода, Владыка осмотрел Балаганский собор. Ниже Балаганска природа становится угрюмее и неприветливее, население реже, реже попадаются и храмы Божий. Пароход шел всю ночь. Назавтра в 10 час. утра прибыли в с. Распутино, отстоящее от Иркутска в 350 вер[ст]. Здесь кончалось путешествие пароходом.

   …в 1 час. дня на лодке мы отправились за 4 версты в д. Подволочную, лежащую на противоположной стороне Ангары. Дул холодный встречный ветер, настолько сильный и пронизывающий, что Владыке, несмотря на июнь месяц, пришлось одеть меховую шубу.

  В Подволочной население волновалось в ожидании высокого гостя. Берег был усеян народом; шумели ямщики, спешившие седлать лошадей для багажа и свиты; предстоял переезд в 28 верст чрез ангарские хребты в верховья р. Илима…  

   Небо заволокло тучами, ветер усиливался, поднимая пыль и заставляя шуметь «дуброву», во власть которой мы отдались… Свита уселась на верховых лошадей, а для Владыки была приготовлена двухместная тележка-фаэтон, на дрогах, данная одним из местных торговцев. Свернутая втрое кочма, брошенная на деревянное сидение, составляла единственное удобство предстоящего пути по хребтам. В 2 часа тронулись.

   Миновав крестьянские избы, сейчас же въехали в лес. Дорога представляла узкую тропу, удобную для верховой езды и едва сносную для езды тележной: поперек дороги то и дело попадаются корни деревьев, подбрасывающие тележку с седоками и значительно затрудняющие езду; к этому — дорога или спускается куда-то в пропасть, или поднимается на крутую гору. Пришлось ехать почти шагом. На протяжении всех 28 верст тропа ползет среди могучего, дикого леса, извиваясь змейкой по склонам хребтов. Владыка много расспрашивал сидевшего «на козлах» ямщика о жизни местного населения, его занятиях, промыслах. Мужичок откровенно выкладывал пред Архипастырем свою душу, считая себя счастливейшим из насельников Подволочной за беседу с Владыкой; не скрывал и своих пороков, особенно развитого у них порока пьянства. Беседуя с мужичком о деревенских способах лечения, Владыка, между прочим, поинтересовался, как крестьяне, в случае болезни, лечат своих кормильцев-землепашцев лошадей, — пни, коряги и выбоины на пути то и дело грозили последним если не переломить, то вывихнуть ноги, — мужичок рассказал многое о лечении вообще и коснулся, между прочим, способов костоправления. «Если лошадь «закопытится» (вывих бабки), — говорит мужичок, — надо лечить: на больной ноге лошадь идти не может. Ту ногу, которая рядом с больной, туго перевязывают, чтобы отерпла, и когда нога отерпнет, тогда лошадь гонят. Она не может ступить на отерпшую и ступает на больную — бабка направляется на свое место». Ветеринара не нужно… Беспомощность деревенская давно научила мужичка искать помощи у самого себя и выработа­ла для него своеобразные, подчас жестокие, способы лечения, костоправления, деревенского знахарства и т. п.

  В 8 часов вечера мы делали последний спуск с крутого хребта. 28 верст ехали 6 часов… Владыка чувствовал себя разбитым и утомленным, болела голова от непривычного и трудного пути… Вот начались крестьянские пашни. За ними где-то далеко внизу виднелось заброшенное среди дебрей Илимских село Кочергинское.

…Кочергинское было убрано по-праздничному: улица выметена, толпа разряжена во всевозможные цвета, от реки до храм – путь устлан зеленью и цветами.
      Все село на берегу…Село это в 30–35 дворов, первый жилой пункт по р. Илиму. В селе есть небольшой молитвенный дом в честь святых апостолов Петра и Павла… В переполненном народом храме Владыка отслужил молебен… Благословив народ, проследовал в местную церковно-приходскую школу, где спрашивал учеников по Закону Божию, русскому языку и арифметике. Ребятенки робели, ответы были не всегда удачны, но в общем удовлетворительны. Учительницей состоит Надежда Слободчикова, окончившая курс Малышевской второклассной школы. Учащихся – 9 мальчиков и 3 девочки. Здание школы построено в 1903г. на средства попечителя – крестьянина Кочергинского села Николая Облизанова; для этого заброшенного села можно признать его весьма благоустроенным…

   На другой день отправились дальше вниз по Илиму. Пристав села оказался очень предупредительным, как власть, и прекрасным, как человек. Для Владыки была доставлена небольшая крытая лодка, мелкосидящая, а братия отправилась на берестянках, в каждой по одному пассажиру; отдельно везли на берестянках багаж. Целая флотилия…Илим, можно с уверенностью сказать, еще не видывал такого зрелища… Передвигались с быстротою по 8 верст в час. Лодка то и дело ударялась о камни, так как глубины здесь всего около полуаршина. Речушка шириной 4 — 5 саженей, протекает между гор; по берегам дикий лес; сразу от берега начинается непролазная густая чаща, так что медведи нередко выходят к самому берегу реки и, оставаясь невидимыми, караулят свои жертвы. Рассказывают, что не так давно   медведь спокойно поселился в зимовье, на берегу реки, против деревни и, пользуясь тем, что мужское население уходило в это время на промысел, некоторое время безнаказанно благодушествовал, похищая то лошадей, то коров… Население терпеливо переносило лишения, пока наконец Топтыгин не отважился напасть на мужичка, приехавшего к зимовью за сеном, отобрал у него лошадь, но за то и самому после этого было отказано в радушном приеме… побрел Миша в родную стихию, был нагнан и…оставил шкуру на память о своей отважности…

     Деревушка Туна в 15 дворов жалко прижалась на правом берегу в 13 верстах ниже Кочергинского. Владыка пожелал осмотреть ветхую часовню и помолиться с населением пророку Илии, в честь которого построена часовня. Обратившись к народу с поучением, он указал на необходимость замены ветхой часовни и для начала дела дал свою посильную лепту. После, интересуясь бытом насельников этого захолустья, он зашел в одну деревенскую избу, побывал в «кути», осмотрел божницу, внутреннее убранство избы. Замечательно, что ни хозяин, ни хозяйка не решились зайти в свою избу, когда в ней был Владыка, они с каким-то затаенным страхом смотрели на высокого гостя с улицы…

    Когда Владыка шел по улице, вся деревня, от старого до малого, становилась на колени. Я думаю, что ими руководило необъяснимое для них чувство страха при виде высокого посетителя… Когда Владыка обратился к женщинам и спросил – чем они занимаются в свободное от работы время,— они оробели…молчали. Ведь и немудрено: эти заброшенные, видя редко людей, трясутся, когда к ним прибудет урядник или старшина, вообще какая-либо власть,— что же они должны были переживать, когда видели перед собою такого необычного для них посетителя, как Епископ?!

    Когда отправлялись от Туны, небо начало подергиваться грозовыми тучами, и версты три ниже раздался над головой оглушительный удар грома, а несколько спустя пошел очень крупный град, затем полил дождь настолько сильный, что промочил насквозь крышу лодки.

    Через 6 верст – деревушка Чурилова, в 8 дворов. Более убогой деревнюшки я не знал и не знаю. Бедность настолько здесь сильна, что проезжающий не имеет возможности найти хотя сносную квартиру, чтобы остановиться для отдыха; ночевать проезжие остаются только в самом крайнем случае, когда застигнет дождь или темная ночь. Когда мне, в бытность благочинным приходилось не раз останавливаться в Чуриловой на ночевку, я избирал самый чистый амбар и располагался в обществе крыс и мышей, предпочитая их избе, где кишмя кишат блохи, клопы, тараканы и проч. Бывая здесь, я всякий раз поражался невежеством и особенно неряшеством: от непривития оспы, от кори, скарлатины, грязи – население вымирает, особенно новорожденные.

   Окрестное население избегает выдавать в Чурилову своих дочерей замуж, боясь нищеты и болезненного состояния деревни (среди большинства развиты венерические болезни). Врач здесь почти совсем не бывает; изредка посетит фельдшер, даст лекарства и едет дальше, а население в способах употребления лекарств настолько сведуще, что нередко смешивает соду со стрихнином, пьет от всяких недугов порошки из толченого сахара, что в старое былое время давались фельдшерами, за неимением медикаментов. Владыка посетил крестьянские избы, благословил насельников и роздал им крестики, иконки и житие св.Иннокентия.

      В 10 час. вечера приплыли в д. Абакшину, разбросанную по обеим сторонам Илима, в 20 дворов. Здесь для Владыки была приготовлена более удобная лодка, уступленная «царем» Илима купцом Я. А. Черных; в ней можно было спать, пить чай, писать, свободно сидеть, но ходить согнувшись, вследствие низкой крыши. Лодка длиною аршин двенадцать, на ней устроен деревянный из досок коробок, разделенный на два-три помещения, по сторонам устроены небольшие оконца, дающие свет, но не воздух: открыть окно нельзя: сейчас же пожалуют «певуны» (комары) и «мошкара», как называют на Илиме мошку, а эти гости поистине — бич для всякого посетителя Илима; от них спасение или в сетке, или в дымокуре (конский навоз на углях); предпочтешь лучше дышать дымом скотского навоза, чем свежим воздухом, насыщенным мириадами насекомых, которые бесцеремонно наполняют рот, уши, нос, глаза…

    Абакшино лучше Чуриловой. Избы поопрятнее, мужички зажиточнее и приветливее. К встрече Владыки они особенно прибрались и принарядились. Пестрая толпа народа была на той и другой стороне Илима. Когда мы пристали к левому берегу, все с противоположной стороны бросились в берестянки и стремительно перебрасывались к нам, чтобы не меньше других видеть дорогого гостя, слышать, о чем он будет говорить, каков он и т. д. В ожидании небывалого посетителя население, видимо, испытывало некоторый страх: мужички стояли на берегу и боялись подойти ближе к лодке. Казалось: выйди Владыка и повелительно крикни на них, они моментально обратились бы в бегство, настолько они запуганы всяким «начальством»…

    Волостной старшина, сопровождавший нас, передает просьбу абакшинцев, что они желали бы отслужить молебен на своих нивах, расположенных тотчас за избами. Был одиннадцатый час ночи. Густые тучи закрыли небо, собирался дождик. Но Владыка охотно исполнил желание этих детей природы. И какая торжественная минута была в жизни абакшинцев! Вынесенные из домов иконы (часовни нет) поставили полукругом, перед ними на столе пылала не одна сотня восковых свеч; дикая природа…полночный час…вдруг полились могучие звуки церковных молитвословий, и они неслись далеко, оглашая тайгу и подымаясь высоко к небу…

    Пели все. Народ в немом безмолвии замер от невиданного зрелища. Величественная эта картина никогда не забудется из рода в род в насельниках Абакшиной. И дай, Господи! Это здесь так необходимо. Население верховьев Илима – потомки инородцев тунгусов, обитавших среди местной тайги. Уклад жизни их, в силу постоянного общения с русскими, конечно, установился уже русский, но религиозные верования не вполне еще православные. На божнице местного крестьянина не редкость встретить вместе с иконою деревянного языческого божка, которого хозяин заботливо припрятывает, когда ожидает приезда батюшки.

      …Когда мы вернулись в лодку, баба в берестяном чумане принесла Владыке 15 яиц, в благодарность от общества за служение молебна. Владыка, видя, насколько была искренняя эта жертва, не решился отказаться принять. Все сельчане со страхом ожидали возвращения женщины, чтобы узнать – принят ли их дар. В ночь отправились далее. Илим капризно плещется между двумя хребтами, иногда очень значительной высоты. Часто попадаются шиверы (вода падает через камни). При оплошности кормовщика лодка наша нередко ударялась о камни, сон был, поэтому не особенно крепкий.

     С прибытием в приходское село Коченгское с раннего утра начался торжественный звон, и пестрая толпа нетерпеливо ожидала на берегу выхода высокого гостя. Прячась за других, выглядывали политические: показать, что и они интересуются приездом архиерея, им не хотелось, а с другой стороны, этот приезд, всколыхнувший жизнь коченгцев, коснулся и жизни ссыльных; они интересовались – каков архиерей, о чем он поучает народ; некоторые из них пришли даже на молебен в храм…

     Село Коченгское расположено на левом берегу р. Илима при слиянии двух речек – Коченги и Илима; в нем 53 двора. Храм вне села, в поле, посвящен имени св. Алексия, существует с 1862 года, имея при себе 1210 душ прихожан.

     В 8 часов утра мы вышли из лодки. По пути к храму многочисленная толпа в глубоком молчании сопровождала нас. В храме Владыка отслужил молебен. Так как Коченгский приход в значительной степени подвержен пороку пьянства, то Владыка признал нужным предложить народу назидание о вреде и пагубности пьянства. Слово его было выслушано при гробовой тишине и, несомненно, запало глубоко в сердца слушателей…

     Из храма Владыка проследовал в местную церковно-приходскую школу, где провел экзамен выпускным ученикам по всем предметам курса, сделавши отметку, что познания учащихся вполне удовлетворительны. В школе всего обучается 15 мальчиков и 8 девочек. Учителем состоит дочь крестьянина, девица Ксения Попова с образованием Малышевской второклассной учительской школы. Преподавши благословение ученикам, и раздавши привезенные гостинцы – пряники и конфекты, Владыка посетил местного благотворителя школьного и церковного К. И. Щегорина.

     В 2 часа дня отправились дальше. Плыть теперь было безопасно, р. Коченга углубила воды Илима вдвое, шиверы встречались редко, а если и попадались, то камни были на значительной глубине, не представляя опасности для нашей флотилии. Илим торжествовал праздник… Весело оглашался он всплесками весел и говором с одной лодки на другую, которые то плыли рядом, то привольно разбрасывались в длину и в ширь Илима. Пить чай, обедать и ужинать Владыка приглашал в свою лодку. Уха подавалась прямо с огня на стол, в задымленном котле. Отдавая запахом дыма, она имела особенный вкус, заставляя нас кушать одну тарелку за другой…

    Высоко над рекою, разбросалась деревушка Наумовская, в 22 верстах ниже Коченгского, на левом берегу Илима, в 36 дворов. К реке спуск был почти обрывом.  Красиво по всему обрыву пестрела толпа наумовцев, давно ждавших нашу флотилию. В деревне нет ни молитвенного дома, ни часовни, остановка предполагалась только для смены ямщиков. Видя, однако, собравшийся народ, Владыка решил немного задержаться. Народ, как-то боясь, медленно стал спускаться с горы и подходить под благословение. Многие от страха крестились и терялись, не зная, как сложить для благословения руки, обыкновенно складывая на грудь, как будто стыдясь показать свои мозолистые ладони… Всем были розданы крестики и иконки и преподано краткое наставление о воздержании от пороков пьянства и хранения между собою мира. 

    Школы в Наумовой за бедностью населения нет; в ближайшей Коченгской школе учить детей, с платою за квартиру и содержание, не под силу. Дети остаются в большинстве неграмотными. Желая, однако, дать им хоть самые элементарные сведения по чтению, письму и счислению, мужички негласно отдают своих ребятишек в научение политическим ссыльным, которые за ничтожное вознаграждение, где-либо в избе учат Бог весть-как и Бог весть-чему…но все же учат… В Наумовой обращает на себя выговор населения. Оригинальное во всем строе своей жизни, население верховьев Илима оригинально и в этом. Здесь не говорят буквы «л», а заменяют ее буквою «в». И вот получается вместо, например, лодка – водка, или ложка – вожка и т. д. говорят так не потому, что не могут выговорить известной буквы, а просто в силу установившейся привычки, перенимая один от другого. Приезжие – вначале удивляются, а через некоторое время и сами начинают говорить так же, невольно подчиняясь общему «вба», «воб» и под.

   Шляп и фуражек здесь почти нет. На головах крестьян сетки из конского волоса, отделанные кумачом…Когда сетка одевается на лицо, кумач сзади и спереди опускается вниз, покрывая затылок и грудь. Этот головной убор и покров служит по нескольку лет, его носят и женщины и дети с весны до зимы. Мыть сетки не принято. Пропотевшие и пропылившиеся, они после долгого употребления представляют что-то невозможное… 

    По мере приближения к центру Илимского края Илим развертывается шире. Берега красивы: приподнятые сажени на две над рекой, они пестрят цветами; зеленый ковер травы тянется по всему берегу. Начинаясь на берегу, мелкий кустарник постепенно переходит в настоящий лес, поднимается по возвышающейся местности к горам и закрывает их своей зеленью.


  … В 12 часов ночи мы тихо подплыли к селу Голиковскому и не думали нарушать мирного покоя обывателей-тружеников после рабочего дня. Но… небольшое, в 24 двора, село не спало. Среди ночной темноты отчетливо виделся разложенный на берегу около мостков костёр, а вокруг него группа крестьян в белых холщовых «шойдениках» и таких же штанах, опущенных до пола; на ногах чирки, подвязанные красными опушнями. По берегу то и дело мелькают факелы зажженного смолья: это бодрствующие голиковцы подготовляются, как лучше встретить дорогого гостя, шмыгая по разным поручениям или сельского старосты, или старшины. На самом высоком и видном месте села стоит дорогое сокровище голиковцев — храм во имя Святителя Иркутского Иннокентия, построенный в 1906 году на скудные средства насельников Голиковой…
 
Храм был залит огнями, получилось впечатление пасхальной ночи, а маленькие два колокола с церковной колокольни радостно будили уснувшую природу — горы и долы, звали торжествовать с ними светлую радость… Выйдя на берег, мы увидели, что здесь было все население Голиковой, от грудных младенцев до едва передвигавших ноги старцев и стариц. Ни шума, ни говора слышно не было. Благоговейно толпа преклонила свои колена и с каким-то таинственным молчанием встречала небывалого гостя. Владыка, как полночный жених, следовал впереди, за ним шла бодрствующая паства. Храм небольшой, но уютный, для села вполне достаточный; иконами и ризницей беден. Видно, нужны опять годы, пока мужички соберутся с силами и смогут дать лепту на украшение и обзаведение храма. Добрых отзывчивых людей вблизи нет, а другие могут и не знать о нуждах этого духовного сокровища, заброшенного в дебрях Илима. С большим духовным подъемом было совершено Владыкой молебное пение. С радостью получали голиковцы на память от Владыки евангелия на русском языке, листки, образки и житие св. Иннокентия и крестики.

     Благословив народ, Владыка, провожаемый колокольным звоном, в 2 часа ночи отбыл далее. Надолго останется в памяти голиковцев это посещение: оно всколыхнуло их серенькую однообразную жизнь и влило свежую струю энергии в их религиозный быт.

   Утром рано 6-го июня проплыли село Шестаковское; в нем имеются соляные источники, и население, занимаясь солеварением, снабжает солью округу. Если когда-либо осуществится проект проведения ветки железной дороги «Тулун — Усть-Кут», село Шестаковское будет пересечено линией дороги, и здесь, с вероятностию можно предполагать, будет центральный пункт для всего Илимского края и низовьев Ангары. Шестаково разбросано по обеим сторонам Илима. С правой стороны оно кажется замкнутым двумя горами. Одна из них идет параллельно селу, отворачивая со средины направо и уходя вдаль от села; а вторая начинается саженях в 200–250 от берега куполообразной вершиной, окутанной в то утро туманом, и продолжается по направлению первой горы; недалеко они соединяются с третьей, образуя небольшую и неширокую долину. Это обыкновенные горные картины Илима. Берега реки красивы. С невысокой горы они постепенно сбегают вниз и теряются в воде, покрытые разнообразной зеленью и коврами цветов. Иногда встречаются места низкие, вдруг пересекающиеся откуда-то вышедшей высокой горой. Зелень на горах порой прерывается голыми пятнами скал. Река течет тихо. Поверхность наполовину гладкая, зеркальная. Часов в 10 утра Владыка вышел на корму лодки подышать свежим воздухом. Ямщики, сменившиеся утром в Шестаковой, еще не видели его. А, между тем, посмотреть на Владыку им больно хотелось. Он вышел просто в подряснике и шляпе и разговаривал с ними. После некоторой беседы этот ямщик, посмелее других, говорит Владыке вполголо­са: «Скажи, батюшка, а скоро архиерей-то выйдет, нам бы посмотреть его»… Владыка, едва сдерживаясь, сказал: «А вот скоро приедем в Илимск, там архиерей будет совершать богослужение, вы его и увидите». К сожалению, мне не пришлось узнать впечатления этого любопытного, когда были в Илимске, а надо полагать, он глазам не верил, видя «батюшку» в образе архиерея.


   Верст за пять до Илимска, саженях в 100 от берега, среди безмолвного леса, одиноко стоит старинная деревянная церковь во имя св. Иоанна Предтечи. Внутри она уже обветшала, иконы испортились, лики плохо разборчивы, большинство совсем не разобрать: стерлись. Храм построен в 1707 году каким-то, по преданию, случайно спасшимся в дебрях тайги, видимо, не бедным человеком. В археологическом отношении храм представляет много интересного. Иконостас очень древний, в виде низкой заборки, на которую ставятся иконы. В рост человека имеется изображение пр[еподобной] Ефросинии с двуперстным сложением, икона св. Иоанна Предтечи своеобразна и оригинальна: Предтеча изображен в виде Ангела, держащего Иисуса Христа в купели. Хранятся два деревянных подсвечника и две деревянных дарохранительницы. Со всего этого сделаны фотографические снимки. Богослужение в храме отправляется 24 июня.

    За две версты до Илимска, в так называемой «Слободе», Владыка осмотрел другой древний храм — во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы и св. Николая. Здание, построенное из здорового лиственничного леса, просмолело, сделалось черным и, кажется, простоит еще не один десяток лет. Здесь обращают внимание всякого посетителя два больших деревянных креста внутри храма пред алтарем; один из них, передают старожилы, сделан из дерева на корне, по желанию строителя храма воеводы Андрея Змеева; крест — вышиной до потолка, действительно имеет свое основание под полом храма, — возможно, что предание передается правильно. Воевода же, строивший храм, видимо, был командирован Царем для устройства дел государственных в крае. На карнизе, под главою храма, сохранилась длинная доска с малоразборчивой надписью. Чрез увеличительное стекло можно прочесть: «лета 7181 (славянским шрифтом) построена сия церковь при Царе Алексие Михайловиче, всея белыя и малыя России». По записям церковным храм значится построенным в 1696 году (вероятнее в 1673). Лики Спасителя и Божией Матери на иконах к иконостасе очень отличаются от современной живописи и по письму, и по размеру, особенно по размеру (весьма крупные). Вместо подсвечников пред иконостасом висят какие-то древние светильни; в них вставляются восковые свечи. Храм этот стоит при повороте почтового тракта с Илима на Лену. Увенчанный двумя изящными главами, искусно покрытыми драньем, он невольно обращает на себя внимание путника и красноречиво говорит ему о вере и глубокой религиозности наших предков — завоевателей Сибири.

    Но вот мы вступаем в Илимск, раскинувшийся на правом берегу Илима, с большим деревянным двухэтажным храмом и отдельною при нем колокольнею. Храм, во имя Нерукотворенного Образа Спаса, построен в 1787 году; нижний этаж — в честь св. Алексия, человека Божия. Илимск — заштатный город; основан он в XVII столетии (1630 г.) казаками, которые из Енисейска, завоевывая инородцев и земли Сибири, двигались на Лену. И вот один из их станов был Илимск. Здесь они обосновались, устроили острог и воздвигли четыре деревянных храма, в стиле древнерусском. Свидетельницею их былого владычества служит сохранившаяся доселе в центре города деревянная, с двуглавым орлом, башня, просветы в ней на все четыре стороны. Видно, что завоеватели ждали нападений отвсюду и зорко следили за появлением врага и с севера, и запада, и юга, и востока.

     Башней интересуется всякий проезжий, но мало кто обращает внимание на ее поддержание и сохранение. Ничем она не огорожена, так что в знойные летние дни под башню беспрепятственно забираются коровы и лошади, укрываясь от овода и мошки; тут же склад старых телег, тарантасов и под. При посещении городского управления Владыка обратил внимание городского старосты на неотложную необходимость охранения вообще древностей города и, в частности, башни, которую советовал огородить барьером и не делать ее складом предметов, которые могут сохраняться в другом месте.

     Жители Илимска, как и все насельники Илима, занимаются земледелием и звероловством и, кроме того, при центральном положении Илимска, выгодно отбывают почтовую и обывательскую гоньбу за известное вознаграждение от крестьян соседних волостей, которым, за отдаленностию, самим относить подводные повинности и неудобно, и невыгодно.

     Не отличаясь в образе жизни от крестьян, жители Илимска, однако, с гордостию именуют себя «мещанами», считая это звание недосягаемо выше крестьянского, и обижаются, если, по ошибке, не признаешь его мещанского достоинства…

    Вечером 6-го числа мещане встречали Владыку, собравшись на берегу числом до 300 человек. Живя на тракту и соприкасаясь со всевозможным проезжим элементом, особенно политическим, мещане не обнаружили той патриархальной простоты и сердечия, какое заметно было у жителей верховьев Илима. Владыка проследовал в храм, отслужил молебен с акафистом Всемилостивому Спасу, а затем сказал прекрасное слово о важности и необходимости мира и любви во взаимных отношениях христиан. Слово как нельзя лучше было кстати, ибо ссоры и несогласия — первый отличительный признак населения этого города…

   Обревизовавши храм, Владыка не без сожаления отметил, что всячески следовало бы поддержать бывший кругом храма деревянный балкон на высоте второго этажа, убранный несколько лет тому назад вследствие ветхости. Из храма он посетил городское управление (изба в 3 комнаты; одна большая — для общих собраний мещан, в другой — канцелярия писца, в третьей — заседает староста; на столе — зерцало), осмотрел башню и древнюю Казанскую церковь, устроенную казаками в виде шатра. В этом храме хорошо сохранились иконы походной казачьей церкви (на полотне) древнего письма; между прочим, есть изображение Никифора, патриарха цареградского, с двуперстным сложением. Церковь была воеводскою, и в ней доселе сохранилась воеводская клеть — место, где стоял воевода.

    Отсюда Владыка проследовал в 2-классное министерское училище, но 1-й класс его оказался запертым и потому осмотреть его не пришлось; снаружи здание содержится неряшливо. Осмотрен был лишь 2-й класс. Заведующим училища состоит Н. Л. Попов, бывший псаломщик Илимской церкви.

     Илимский приход имеет 2060 душ обоего пола. Священником служит о. Николай Савватеев, назначенный сюда 21 мая 1909 года, с образованием учительской семинарии МНП; в сане священника уже 20 лет. Пользуется расположением прихожан. Псаломщиком Георгий Феод. Чирцев, 30 лет от роду, с образованием одноклассной церковно-приходской школы; в должности псаломщика 13 лет. Обязанность просфорни исполняет жена священника Наталия Савватеева, получающая в год: жалованья от церкви — 29 руб. 65 коп., от прихожан — 24 пуда ржаного хлеба и 6 саж. дров. Такое обеспечение просфорни принято почти при всех церквах края.

     Переночевав в доме о. Савватеева, Владыка 7-го июня в 10 час. утра, по окончании ревизии всех документов, выехал далее вниз по Илиму, по направлению к соседнему приходу Романовскому. В Илимске пришлось оставить заболевшего сопутника нашего Петрова, воспитанника духовной семинарии, исполнявшего обязанности иподиакона. Владыка знал его как своего бывшего питомца и взял с собою для отдохновения от занятий. Начавшееся воспаление легких лишило его возможности двигаться дальше Илимска. Не без сожаления мы оставили его здесь в приемном покое до обратного нашего пути чрез Илимск. Заботы о нем, по просьбе Владыки, взял на себя о. Савватеев и его семья, а лечение было поручено местному фельдшеру Козлову. Из своих личных средств Владыка оставил достаточную сумму на нужные расходы по лечению и содержанию больного; самого его ободрял и утешал…

     В 15 верстах ниже Илимска есть перевал, называемый «Пискулинским», протяжением около 300 сажен. Дороги здесь нет, а если есть — лишь скотская тропинка, настолько круто поднимающаяся в гору и настолько же круто спускающаяся с другой стороны, что пешеходу приходится держаться за деревья, чтобы подняться и спуститься. Кругом мыса плыть 9 верст. Владыка предпочел перейти хребет пешком. Вооружившись сетками, мы отправили лодки вниз, а сами, оставшись на лоне дикой природы, стали медленно взбираться на крутой скат хребта, покрытый могучей лиственницей и сосной. По пути попадались большие камни, вымытые из хребта весенним стоком воды…

     Совершивши благополучно перевал, мы около 4 час. того дня прибыли в д. Оглоблинскую. Деревушка стоит не по тракту и посещается проезжими лишь в летнее время при путеследовании водой. Из архиереев здесь никто никогда не был. Владыка, осмотрев ветхую часовню в честь Кирика и Иулитты, имел беседу о необходимости построения в этой сравнительно большой деревне (39 дворов) молитвенного дома, взамен часовни, и указал место для будущего храма — в поле за деревней, обещаясь на возвратном пути совершить здесь молебное пение. Население почти исключительно казацкое, и казаки были очень довольны таким вниманием Владыки, особенно когда получили от него в благословение крестики и иконки св. Иннокентия. На краю деревни помещается министерское училище. Здание очень хорошее, просторное, светлое. Учителем состоит вышедший из 3-го класса учительской семинарии. Осмотрев училище, Владыка, между прочим, обратил внимание на беспорядок в школьной библиотеке, особенно в отделе религиозно-нравственном, который и не особенно богат материалом. Владыка просил указать несколько книг. Учитель не смог этого сделать. Давая ему соответствующие указания по вопросам воспитания детей, законоучительству, устройству чтений для народа, Владыка особенно указывал на необходимость ведения воскресных бесед с народом и учащимися на темы религиозно-нравственные. В благословение дал учителю житие св. Иннокентия, образок и св. евангелие.

      В 9 час. вечера вступили в пределы прихода Романовского. На правом берегу Илима — кажется — вот, вот свалится в воду деревня Уфимцева, — берег ее каждой весной усиленно размывается ледоходом, фундаменты изб и других набережных построек оголены, деревня понемногу переселяется дальше от реки, располагаясь по скату горы. Благословив собравшийся народ, Владыка проследовал в новостроящееся здание для министерского училища, беседовал с учителем по разным вопросам школьной жизни, главным образом относительно постановки религиозно-нравственного воспитания, и преподал ему нужные наставления. Преподавание Закона Божия, за отдаленностию от местожительства священника, ведет учитель. По заявлению местного благочинного, дело поставлено слабо и неумело (учитель из Жердовской сельскохозяйственной школы). Спрошенный Владыкой один ученик, например, сказал, что зовут его «Иваном. Имянинник бывает за две недели до Пасхи»… Из целого ряда фактов для Владыки выяснилось, что надлежащего наблюдения за преподаванием Закона Божия в министерских школах нет, и это не только там, где Закон Божий преподается священниками, но и там, где преподавание доверяется учащему школы. Так как Закон Божий в начальной школе, где сведения по другим предметам не идут дальше грамотности, должен занимать первое место и изучаться не академически, а быть предметом религиозно-нравственного воспитания учащихся, необходимо, чтобы направление этому воспитанию в школе и руководственные указания давало лицо духовно опытное и богословски образованное. Таким, конечно, на месте, естественно, является уездный наблюдатель церковно-приходских школ, которого и следует снабдить надлежащими полномочиями, пока же отношение его к школам министерским весьма неопределенно и ничем точно не регламентировано. Затем — большое значение в деле начального воспитания имеет чтение книг известного подбора, а потому отсутствие материала религиозного содержания, доступного пониманию народа, как наприм., жития святых, лишает преподающего в школе возможности осведомить вверенных его религиозному руководительству детей с житиями тех святых, имена которых эти дети носят, — отсюда голос наблюдателя имел бы весьма важное и ценное значение при решении вопроса о снабжении школ книгами религиозного содержания.

     8-го июня — село Романовское — резиденция благочинного церквей Илимского края. Приход здесь выделен из Нижне-Илимского в 1908 году, с отчислением сюда 3-го священника и 2-го псаломщика из Нижне-Илимского причта. Приходский храм во имя св. Архистратига Божия Михаила (существует с 1875 года), построенный усердием купеческой вдовы Софии Туголуковой; теперь пришел в ветхость, тесный, убогий. Крайне необходима постройка нового. В приходе 2063 души обоего пола. Священником состоит о. Евграф Беляевский, который за свою пастырскую попечительность пользуется особым расположением и любовию прихожан. Много также на пользу прихожан трудится и жена о. Беляевского, которая известна не только в приходе, а и во всей округе как сердобольная и сведущая лекарка. Вначале она лечила гомеопатией, а теперь и аллопатией, нередко оказывает в нужных случаях и помощь хирургическую. Население, кажется, ей больше верит и больше к ней обращается, чем к местному медицинскому персоналу.

     По совершении в храме краткого молитвословия Владыка с крестным ходом проследовал в поле — на место, предназначенное для постройки нового храма. После молебна с акафистом св. Архистратигу Божию Михаилу Владыка сказал прекрасное слово, в котором, выяснив великое значение храма в жизни христианина, призывал прихожан к скорейшему построению нового храма и благословил сбор пожертвований на это святое и насущное для романовцев дело. Собравшиеся в большом количестве (420 чел.) прихожане к призыву отнеслись сочувственно и постановили будущий храм воздвигнуть в память 300-летия Царствующего Дома Романовых. Пять лет самостоятельной жизни прихода — срок небольшой, чтобы романовцы смогли своими силами соорудить себе новый, отвечающий потребностям прихода, храм, тем более, что в последние годы край постигал недород хлеба и население жило впроголодь. Владыка прекрасно понял такое печальное положение романовцев и не оставил их без утешения, обещав оказать им всякое содействие к скорейшему удовлетворению их неотложной нужды. В дальнейшем путеследовании я был свидетелем забот Владыки о Романовском храме: он неоднократно обращался к состоятельным лицам, приглашая их помочь нужде романовцев… Тщательно Владыка осмотрел местную церковно­приходскую школу, помещающуюся в прекрасном здании, состоящем из двух домов: в главном — класс человек на 45, квартира учащему, в другом –помещения для общежития приезжих учеников и кухня. Учащихся 30 человек. Учителем состоит Семен Хлыновский, окончивший церковно-учительскую семинарию. Владыка спрашивал учеников по всем предметам. Ответы были даны вполне хорошие, кроме пения, которое, по неспособности и неподготовленности учителя, не преподается. Ученикам старшего отделения Владыка раздал евангелия, а прочим крестики. По ревизии документов осмотрено приходское кладбище, расположенное за селом по берегу Илима. За последние годы берег в этом месте стал усиленно омываться водой, благодаря чему весной обнаруживаются гроба. Приходится переносить их на другое место. — Вечером, при переполненном храме, Владыка совершил всенощное бдение и около полуночи отбыл далее.

     В 5 час. утра 9-го июня приплыли в село Нижне-Илимское — столицу Илимского края. Село это, красиво расположенное на открытом месте, сравнительно небольшое, за последнее время стало быстро расти переселением в него на жительство крестьян окрестных селений, находящихся здесь более чем где-либо средств к существованию. Нижне-Илимск — центр края во всех отношениях. Здесь сосредоточена администрация, торговля, здесь почтовое отделение, телеграф, здесь же гнездо ссыльного политического элемента, сотнями заполняющего Илимский край. Известный богач Илима Я. А. Черных имеет здесь главную торговую контору, в которую стекаются все богатства края, но, в свою очередь, и население отсюда снабжается всеми продуктами и материалами. В лавке Черных есть, кажется, все, начиная с дегтя и гвоздей и кончая модной шляпкой и «высокого» качества духами…

     К 7 час. утра народ в большом количестве собрался на берегу в ожидании Владыки. Среди любопытных были видны кой-где и политические ссыльные. Один из них — латыш, по выходе Владыки из лодки в храм просил позволения сфотографировать шествие, что Владыка разрешил, доставив тем, по-видимому, немалое удовольствие фотографу. Поместительный трехпрестольный каменный храм был переполнен народом, многие, не успев попасть в храм, принуждены были стоять в ограде; всего собравшихся насчитывалось чел. более 600. Священник Лихачев встретил Владыку краткой речью. При очень торжественной обстановке совершена была божественная литургия с похвалой Богоматери. Перед похвалою Владыка сказал сильное, вдохновленное слово о любви Бога паче мира — против социальных утопий проповедников земного счастия… При совершении литургии присутствовало несколько человек политических. После литургии, при благословении Владыкой народа, роздана в большом количестве религиозно-нравственная литература, крестики, образки и житие св. Иннокентия. Владыка осмотрел храм. Северная сторона его уже несколько лет дает осадку вследствие порчи кирпича, и сделать что-либо пока не представляется возможным, за отсутствием на месте сведущих людей. Между тем крайне необходимо частями стену выбрать и заменить выбранное новым кирпичом, залив цементом. Иначе неиз­бежно чрез несколько лет стена, давая осадку, постепенно выкрошится, и потолок может рухнуть. То же самое было с колокольней: западная сторона храма, под тяжестью колокольни, вследствие порчи кирпича в нижнем слое, стала осаживаться и колокольня постепенно наклонялась в сторону, грозя катастрофой. В 1905 году пришлось ее убрать и заменить деревянной. Расходы по постройке около 4000 руб. взял на себя Я. А. Черных. И теперь Владыка убедительно просил его не отказывать в помощи по ремонту и расширению Нижне-Илимского храма… Храм построен в 1807 году «усердием крестьянина Михаила Петрова». В церковной ограде внимание всякого посетителя обращает громадная каменная плита на могиле этого строителя. О ней на месте передаются небезынтересные легендарные сведения. Говорят, что при постройке храма на окончание работ не хватило некоторой суммы. Строитель Петров, будучи волостным писарем, обложил население по несколько копеек с души, чтобы окончить храм. Об этом сообщили губернской власти. Пришло распоряжение о наказании Петрова за самовольное обложение населения 50 плетьми. Узнав ранее о таком позоре, Петров отравился, о чем и было сообщено власти. Тогда будто бы получилось распоряжение — привести при­говор в исполнение над могилою Петрова, и вот… плита была наказана 50 ударами. Так повествует местная молва. Храм — во имя Покрова Пресвятой Богородицы, правый придел — во имя св. Николая, левый — свв. ап. Петра и Павла. Прихожан 2515 душ обоего пола. Священником состоит о. Александр Лихачев, псаломщиком — Иннокентий Савинский, просфорней — крестьянская вдова Варвара Устьянцева. Осмотрев усыпальницу жертвовательницы Желейщиковой и помещение для канцелярии Отделения Училищного совета и причта, Владыка посетил священника, псаломщика, местное городское и приходское министерские училища, раздав ученикам кресты и евангелия, волостное правление и часовню в честь св. великомученика Георгияв поле за селом. Колокольный звон не умолкал в течение всего дня; народ, празднично настроенный, толпился по улицам; Владыку сопровождала большая толпа народа. Политическим не хотелось участвовать в общем торжестве сельчан-нижнеилимцев, и они — «просветители» народа в другое время, теперь чувствовали себя как-то униженно и, прячась по переулкам, невольно должны были чувствовать свое бессилие пред тем светом Божественной истины, какой нес с собой святитель Христов… Когда Владыка был в приемном покое, навещая больных, здесь он встретил доживавшего последние дни туберкулезного политического. Видя страдания больного, Владыка думал его утешить и успокоить, но должен был отказаться от этой мысли, ибо тот, и умирая, дышал злобой, и глаза его горели каким-то особенным недовольством и ненавистью… Местное население, кажется, начинает понимать задачи этих просветителей и радетелей народных, особенно те из аборигенов, которые горьким опытом познали «благодетельные» последствия общения с политическими. Сколько разорено хороших семей, сколько увлечено и брошено доверчивых девушек, сколько слышится сетований и слез со стороны, нередко весьма почтенных родителей, дети которых, оставив отчий дом, бежали с политическими.

      И нельзя не согласиться с Владыкою, который пишет в своем отчете по обозрению приходов Илимского края, что политические — «это в большинстве люди ни во что не верующие, бессмысленно стремящиеся к животному царству сытости и с этой точки зрения устраивающие свою жизнь… К труду простому и черному они себя не приучили, а интеллигентного труда для них на Илиме нет, и вот они, субсидируемые товарищами, поселяются среди мирных крестьян и расклевывают их семейное и общественное счастие. Проповедуя, что Бога нет и надо жить в плоть, они тлетворно влияют на простой народ, который не может разобраться в их бреднях, часто с внешней стороны приправляемых красивыми фразами о любви, равенстве и братстве. О противодействии им со стороны пастырей, удаленных от селений на сотни верст, говорить, конечно, не приходится. Да, нельзя не скорбеть, что коренной житель девственного Илимского края — этот простой, детски верующий и добрый народ, преимущественно охотник за пушным зверем, рыболов и земледелец, — это дитя природы, отдан, как бы в насмешку, на обучение ссыльнопоселенцам, которые инструктируют его в известном направлении. Правда, их пропаганда среди возмужалых вперед подвигается пока еще туго, но поколение молодое заметно ей поддается, и вот расшатывается мирная жизнь, сеется вражда и недовольство. К исконному русскому греху и пороку — пьянству прибавляется целый ряд других пороков включительно до религиозного отрицания… Надо бросить вкрапливать в здоровый народный организм бациллы социальной заразы. Выселением вредных элементов созидается мир центра, но зато насаждается крамола на перифериях и медленно, но верно, подготовляется революция на окраинах»…

     В беседе с духовенством и интеллигенцией Нижне-Илимска Владыка, между прочим, усиленно рекомендовал открытие в селах обществ трезвости для беспощадной борьбы с народным недугом — пьянством, предлагал проводить в жизнь народа сознание необходимости борьбы с алкоголизмом, привлекая участниками в этом деле всех членов причта, учителей, учительниц и т. д. Чтобы борьба с пьянством была продуктивной, пастырь, говорил Владыка, должен сам показать пример абсолютной трезвости, приглашая к тому и прихожан. Таким образом, под председательством пастыря, для оздоровления прихода создается общество, которое будет иметь целию, под покровом Церкви, вести просветительную работу в приходе. Это общество должно вести религиозно-нравственные чтения, устраивать паломничества, распространять религиозно-нравственную литературу и брошюры о вреде вина и борьбе с пьянством.

    По пути из Нижне-Илимска Владыка в 7 верстах, в деревне Большой, навестил уважаемого прихожанина Филиппа Яковлевича Слободчикова, чем ему доставил невыразимое счастье… Мужичок — примерный прихожанин, очень любит храм Божий и пастырей Церкви.

    Еще в Нижне-Илимске Владыка почувствовал легкую боль в горле, появилась краснота, опухоль; по выезде оттуда боль стала усиливаться, и говорить становилось уже трудно. Но, несмотря на это, по пути к Тубинскому приходу он совершил молебен в приписном храме в с. Коробейниковском, где собралось более 200 человек молящихся, а затем посетил местное министерское училище, осмотрел библиотеку; учителю М. П-ву, служащему здесь 7-й год (окончил Жердовскую сельскохозяйственную школу), преподал указания о постановке религиозно-нравственного воспитания учащихся.

    Рано утром 10-го июня прибыли в с. Тубинское, расположенное при впадении речки Тубы в Илим. Чуть не с 5 час. утра тубинцы, в числе до 300 человек, собрались на берегу села и нетерпеливо ждали выхода Владыки. Звон, подобный пасхальному, радостно несся, дополняя чувства сельчан в их редкий праздник… Они как будто ожили, проснулись от обычной серенькой жизни, и в своем медвежьем углу по-своему желали приветствовать высокого посетителя… Почтенный настоятель прихода о. Павел Тархов, в полном параде, возглавлял паству.

    На верхнем краю села на протяжении 50–60 саж. уютно расположились — храм, церковно-приходская школа и квартиры причта. Храм деревянный, очень поместительный, содержится опрятно; существует с 1870 года. Колокольня отдельно.

   Владыка проследовал в храм, совершил молебен свв. мученикам Кирику и Иулитте, которым посвящен храм, и сказал прекрасное слово о любви ко Христу, положив в основание своего слова жития этих мучеников. Художественное описание страданий мучеников, какое сделал Владыка, захватило, умилило и растрогало молящихся настолько, что на глазах некоторых невольно появились слезы… Обревизовав храм, Владыка прошел в местную церковно-приходскую школу, где произвел экзамен по всем предметам оканчивающим курс школы ученикам. Успехи оказались очень хорошими, о чем Владыкой сделана запись в визитационной книге школы, с лестной аттестацией трудов о. законоучителя и учительницы А. П. Тарховой.

    В бытовом отношении населения Владыка обратил внимание на значительное численное превосходство мужчин пред женщинами. Этим здесь увеличивается ценность женщины. И нужно отметить, что они как будто сознают свое положение; нередко по самым ничтожным поводам со стороны мужа оставляют его, даже вскоре после брака и уходят к родителям. Священнику часто приходится быть в роли примирителя, причем муж делает немало уступок жене, и «милая чета» направляется восвояси… нередко… до первого недоразумения. Пришлось и Владыке, по просьбе одного мужичка, со слезами жаловавшегося на капризы жены, примирять брачную пару.

Чтобы посетить поселения, расположенные по Ангаре выше устья Илима, из Тубинского мы лодки отправили к устью, а сами на лошадях двинулись волоком по направлению к с. Воробьевскому. Расстояние в 44 версты ехали 5 часов, сопровождаемые тучами мошки, комаров и овода. Здесь, в чаще леса, мы, можно сказать, были в самом пекле этих паразитов, этого бича насельников края… Остановки, даже непродолжительные, были невозможны: лошади кое-как смогли простоять несколько минут, пока я делал фотографический снимок местности и наших экипажей.

В 8 час. вечера пред нами раскрылась Ангара. При вечернем закате солнца она была особенно величественна и красива, «при тихой погоде, вольно и плавно мчала свои поды сквозь леса и горы», напоминая гоголевский Днепр… После Илима и глухого леса — здесь чувствовалась ширь и простор. Ангара 2 версты шириной. Масса воды, бесконечная вверх и вниз, напоминала море… По берегам стоят отвесно огромные каменистые скалы, угрюмо и дико смот­рящие в воду. Местами когда-то скалы эти рушились; здесь теперь река бурно и сердито шумит, слышная за сотни сажен, а потом вновь катится тихо и плавно…

     Свернувши с Распутино на Илим, мы миновали ту часть Ангары, которая покрыта порогами, делающими реку несудоходною от Иркутска до устья ее. Здесь пороги: Падунский и Шаманский; в их водах по сие время лежат цепи, по которым пароходы когда-то поднимались вверх. Попытки стоили больших денег и ни к чему не привели. Стихия оказалась сильнее человека…

    С этого места мы опустим часть повествования, как не имеющую непосредственного отношения к Илиму и всему, что с ним связано. Вкратце отметим, что добравшись до Ангары, экспедиция Преосвященного епископа Евгения, переправилась на противоположный берег. Там, следуя вверх по реке они посетили села Карапчанское, Воробьево, Банщикова, Бадарминское, Невонское и деревушку Тушама, находящуюся в пределах, пограничных с Енисейской епархией. В последнем приходском селе по Ангаре – Кеульском, посетили храм во имя св. пророка Илии, построенный в 1848 году. В этом месте имеет смысл вновь обратиться к оригиналу:

  — Храм в Кеуле обнесен новою деревянною оградою, работа которой только что закончена известным подрядчиком на Илиме А. В. Перфильевым, человеком, к слову сказать, весьма толковым, честным и аккуратным. В бытность мою благочинным на Илиме он был моею правою рукою по всем церковным постройкам и ремонтам. От природы имеет богатую сметливость. Нужно было снять колокола с колокольни. Крестьянский начальник, считавший себя великим техником, авторитетно сказал мне, что для этого потребуется до 50 человек рабочих и затраты, по меньшей мере, 800 руб. Денег в церкви всего около 3,5 тысячи. Делюсь я своим горем с Перфильевым. Он, к изумлению моему, посмеиваясь, говорит: «Я сниму колокола один, а за труд — что положите… Дайте мне в помощь только одного трапезника»…Не без смущения я ему доверил. Над колоколами он устроил блок, а под самый колокол сложил деревянную клетку; спустивши колокол на клетку, он по полену разбирает клетку, затем разбирает пол, опускает на следующий и так до земли. Все колокола снял в целости и сохранности… За труд я ему положил 25 рублей, чем он остался немало доволен… ….В ночь на 13 июня отбыли далее вниз по Ангаре… Дни стояли знойные; термометр поднимался до 40 градусов. 15 июня вошли в устье Илима. Прозрачная, мягкая вода Ангары сменилась известковою медно-красною водою Илима. Ангарские осетры и стерляди не могут долго жить в илимской воде и, испробовавши ее, тотчас же бегут в Ангару, а ловкие рыбаки давно уже приготовили свои сети и переметы…  Менее благородная рыбка: окуни, щуки, ельцы, хайрюзы, ерши свободно заходят в Илим и двигаются вверх, попадаясь в морды, невода, сети, ряжи и т. д. В первой от устья деревушке Симахиной Владыка благословил народ, раздавши крестики, и осмотрел ветхую часовенку в честь Георгия великомученика. Деревушка жалкая, в 12 дворов, почти сплошь, как говорят врачи, заражена сифилисом, и меры борьбы с болезнью почти не принимаются. В 12 часов дня мы подошли к Симахинскому порогу. Шум его был слышен издалека, по реке несло белую пену. Местами порог очень глубок, во всю длину или ширину его разбросаны камни равной величины, вода падает с особенной стремительностью и шум настолько велик, что ямщик, стоящий на корме, не слышит голоса ямщика с носа. Чтобы поднять крытую лодку, впрягается человек 15–20 в бечеву и ползком по земле черепашьим шагом тянут вверх.

 Поселения около устья Илима прихода Тубинского, в передний путь они остались непосещенными из-за того, что мы сухопутьем направились в Воробьево. Очень радушно приняли Владыку в селениях Зятейском и Бубновском. Путь от берега до храма на значительном протяжении был устлан зеленью и покрыт половиками, а население становилось на колени и некоторые даже молились на Владыку, кланяясь до земли.  В обоих селениях – приписные храмы: в Зятейском в честь Св. Иннокентия Иркутского, а в Бубново – прор. Илии. По совершении молебнов, раздачи крестов и литературы населению Владыка был сфотографирован, окруженный паствой, чем мужички остались очень довольны. Детям, кроме всего, были розданы конфекты и пряники. Жадно кусали ребятишки дорогие гостинцы, но я видел, как некоторые матери не давали им есть пряники и развертывать конфекты: «Ты че, оголодау, че ли, спрячь гостинцы Преосвященной Владыки» …Видимо гостинцы эти будут храниться долго и не раз, при случае, мать с гордостью скажет, что ее «Ванюшке» дал гостинцы сам Владыка…

   Когда лодки наши причалили к берегу в Нижне-Илимске, народ в огромной массе ждал. Видимо, Владыка полюбился нижнеилимцам и они не хотели отпустить его, не послушавши еще раз его служения и слова назидания. Хоть времени в запасе было мало, Владыка не мог отказать просьбе паствы. Проследовав в храм, он в присутствии множества молящихся (среди них было много политических ссыльных) совершил молебен и сказал краткое, но сильное слово. С сожалением нижнеилимцы расстались со своим Архипастырем, предчувствуя, что опять надо ждать годы, когда их навестит святитель церкви Иркутской…

  В деревне Оглоблинской, согласно данному обещанию, Владыка освятил место для будущего храма, в поле, за селом. Из часовни были подняты казаками иконы. Перед молебном он похвалил доброе начинание оглоблинцев…

  В Илимске при ясной теплой погоде Владыка сотворил панихиду на кладбище, расположенном по склону горы. Для илимцев это было новостью, которая, видимо, пришлась им по сердцу: они горячо молились, расположенные к тому призывом Владыки, в котором он выяснил важность и необходимость молитвы за умерших…

  Оставленный в передний путь в Илимске воспитанник семинарии Саша Петров подавал слабую надежду на выздоровление. Владыка три раза навестил его, участливо расспрашивал о состоянии здоровья и решил при малейшей возможности вернуть его в

  Иркутск. Батюшка о.Савватеев, по просьбе Владыки, охотно взял на себя труд позаботиться о больном до выздоровления и устроить отправку его в Иркутск. Владыка из своих личных средств оставил достаточную на все это сумму. Утешив и успокоив больного, обещая молиться об его здравии, Владыка отбыл на Лену. Здесь окончился наш водный путь по Илимскому краю. Свита и весь багаж разместились по телегам.

    Дорога убийственная, отчаянно качало и трясло. Первый станок в 27 верст чувствительно разбил Владыку, так что в дер. Избушиной пришлось несколько остановиться на отдых. Второй станок такого же количества верст был несколько лучше, проехали его в 3 часа. Пред нами – заброшенная среди высоких гор – Мука, последнее село Илимского края. Здесь хороший храм во имя св. Николая Мирликийского, а в нем особенно чтимая местным населением икона того же святителя. Народ чтит ее как чудотворную, и к празднику св.Николая 6 декабря сюда собираются богомольцы, по обещанию, иногда из очень отдаленных сел, верст за 200–300 и более. Икона небольшая, размером вершков 7–8, аналойная. Местное предание говорит, что икона обретена давно зверопромышленниками в лесу на дереве. Несколько раз ее уносили в часовню, но она возвращалась будто бы к месту ее обретения. Здесь и построен храм. Храм производит прекрасное впечатление, просторный, чистенький. Несмотря на поздний час (было 10 часов вечера), Владыка из экипажа проследовал в храм, совершил молебен св. Николаю и Иннокентию и сказал слово о благодатном значении в жизни людей мира и любви Христовой и о том, как грехи наши разрушают этот мир и любовь.

    Назавтра, тщательно осмотревши храм, Владыка преподал указания по вопросу ремонта, а икону св. Николая предложил поставить в иконостас, с устройством около нее особого возвышения. От Мукского убийственный станок в 28 верст, последний переезд с Илимского края на Лену. Высокие подъемы и крутые спуски с гор дали, кажется и самое название селу «Мука», но мы приятно были поражены известием, что пристав села Усть-Куты г. Трескинов позаботился доставить в Мукское крытую лодку, в которой нам предстоял весь путь по Лене. Правда рекой плыть дальше, но зато не испытываешь той адской тряски, той муки, какая неизбежна для всякого посетителя Илимского края. Верховья р. Муки напоминали исток Илима, глубина реки пол-аршина, и мы то и дело садились на мель: местами ямщики бродили, чтобы столкнуть лодку. Расстояние 40 верст плыли 9 часов, двигаясь на Лену, «к свету», как говорят на Илиме. Этим было закончено обозрение малоизвестного и малоисследованного, но во многих отношениях небезынтересного Илимского края.

     И вот что пишет об обитателях этого края в своем отчете преосвященный Владыка Евгений: «Религиозно-нравственное состояние насельников Илима можно признать удовлетворительным. Но при этом нельзя не отметить, что народ в общей массе темен и в религиозном и в нравственном отношении. Главный порок — пьянство, на почве которого растут и развиваются все другие пороки и преступления — распутство, убийства, дерзость и своеволие молодежи. Духовенство в меру своих сил стремится поднять религиозно- нравственную  жизнь  своих прихожан  и к  отправлению своих пастырских обязанностей относится с усердием и самоотвержением.  Условия, в которых живет и работает духовенство, весьма тяжелые и в культурном, и социальном,  и климатическом,  и топографическом отношении и требуют большого подвига от священника.  Приходы, например, кроме Нижне-Илимского, разбросаны на большие пространства — есть селения, отстоящие на 100 верст от приходского храма. Отсюда понятно, сколько тратится священником времени и труда (о трудности и лишениях в пути, о холоде и непогоде я уже не говорю) лишь на то, чтобы посетить своих прихожан со святынею на праздниках Рождества Христова и Пасхи, а равно для совершения треб — исповеди, причащения, крещения и иногда погребения (в большинстве, за отдаленностью, отпевание совершается заочно). Прихожане тоже за отдаленностью редко посещают свой приходский храм. При таком условии пастырское влияние священника невольно ослабляется, и священник часть своей паствы никогда не видит и не может видеть в своем приходском храме, а значит, и лишен возможности достаточно научить всех ее членов вере и нравственности. Единственною пособницею в пастырской просветительной  работе священника остается церковная школа.  Их в крае 7; шесть мною посещены. Все они довольно благоустроены и достаточно снабжены учебниками, учебными пособиями и письменными принадлежностями. Произведенные мною выпускные экзамены в школах Коченгской, Тубинской и Кеульской  и спрос учеников в остальных школах дает мне основание заключать, что учебное дело в них поставлено удовлетворительно. Удовлетворительно поставлено и дело воспитания: дети производят своим поведением и внешностью доброе впечатление. Где школы находятся около приходских храмов, церковные службы по праздникам и воскресным дням учащими и учащимися посещаются неопустительно, а равно те и другие исполняют долг исповеди и св. причащения. Где же школы далеко от приходского храма (наприм. Кочергинской), там учащие собирают детей в школу и ведут религиозные беседы. Но это дело бесед и чтений не достаточно организовано и не ведется систематически. Мною на это было обращено внимание учащих и о.о. заведующих и предложено обязательно вести при школах религиозно-нравственные и литературные чтения и, где возможно, иллюстрировать эти чтения картинами волшебного фонаря. Школа, неся свет в среду подрастающего поколения, почти не касается народной взрослой массы, но чрез чтения религиозные, литературные и по сельскому хозяйству она могла бы свет и знание вносить и в темную крестьянскую семью, привлекая взрослых на эти чтения, давая им на дом читать полезные книжки из школьной библиотеки и поддерживая, таким образом, живую связь со школьниками, оставившими уже школу, а чрез них и с семьями, проводя туда все доброе и полезное.

   Но надо сознаться, что пока школа далека от народа. Да и народ не умеет ценить пользы просвещения и зачастую отрывает ребенка от школы для своих домашних работ. Радует, однако, то, что в школах учится много девочек. Это будущие матери-христианки, ибо церковная школа стремится воспитывать своих питомиц в духе православной веры и Церкви.

    Кроме церковных, посещено мною 7 училищ министерских. Общее впечатление от посещений такое, что в большинстве школ Закону Божию уделяется очень мало внимания; отдел религиозно-нравственный в школьных библиотеках крайне ничтожный, — житий святых, даже сокращенных — в изложении Бахметевой, нет. Учителя преподают Закон Божий без всякого руководства со стороны священников, и преподавание сводится в лучших случаях к заучиванию учебника, а то наблюдается и полное отсутствие всяких знаний…

     Итак, положительное влияние пастырей и школы на народ нельзя признать на Илиме достаточным и сильным, особенно если иметь в виду, что параллельно ему идет другое влияние — отрицательное, распространяемое уголовными преступниками и политическими ссыльными…

    Вообще жизнь на Илимском крае тяжела. И священнику приходится терпеть много лишений, так что подвиг пастырский — там подвиг особенно трудный, сопряженный не только с лишениями культурных удобств, но с дороговизною жизни и с затруднениями достать предметы  первой необходимости.

    К этому еще надо прибавить, что дело медицинской помощи поставлено весьма слабо. Врача на Илиме в мой приезд не было, и нет его давно, фельдшерский персонал очень ограничен (на весь Илимский край 3, из них двое появились только за последние годы), аптеки и больницы медикаментами бедны.

    Обеспечение духовенства, в большинстве скудное, приходские доходы ничтожны, а казенное жалованье 600 р. — священнику и 200 р. — псаломщику, конечно, крайне недостаточно. Необходимо ходатайствовать об увеличении жалованья священнику хотя до 900 р. и псаломщику до 400 р. в год. К чести духовенства Илимского края, я приятным долгом считаю еще раз отметить, что оно самоотверженно мирится со всеми лишениями и делает в меру своих сил и способностей Божие дело, отличаясь доброю нравственностию»…

   Этими глубоко справедливыми словами Владыки Евгения я заканчиваю свои заметки об Илимском крае, искренно сожалея, что недостаток времени и ограниченный размер нашего епархиального печатного органа не позволяют мне шире использовать весь материал, который имеется у меня под руками об этом захолустном уголке Киренского уезда… И теперь речь моя будет о путешествии по Лене.

 

Госуслуги | Решаем Вместе
Электронный каталог
Социальные группы
VK
ОК