28 | 03 | 2024
Газеты
Статистика
Яндекс.Метрика

Ещё раз про любовь

1

   Русановы Анатолий Алексеевич и Нина Викторовна – первостроители города Железногорска-Илимского. В их семье бережно хранятся письма, которые Анатолий в далеком 1960 году писал Нине. Они очень личные, и пришлось упросить автора писем разрешить частично опубликовать их. Решающим аргументом стал тот, что они станут не удовлетворением пошлого интереса к чужой личной жизни, а примером настоящих чувств, благородства и культуры отношений между мужчиной и женщиной.

{youtube}ZnaHD9ezBXw{/youtube}

Милая моя Ниночка!

Не знаю, какими словами выразить тебе свою благодарность за письмо. Начинаю письмо уже на четвертом листке, и все мне кажется, что пишу не то, что хотелось бы высказать – душа переполнена, а язык беден. Ты просишь извинения за несвязность письма, а оно мне показалось таким замечательным, лучше всякой музыки. Читаю и узнаю твой голос, твою манеру разговаривать, ясно вижу ваше неуютное временное пристанище и тебя, склонившуюся над столом. Я твоего письма так ждал… Уже думалось: а, может быть, она не уехала и все еще находится на Бяудэ. Вчера случайно попали туда (на Бяудэ отвозили офицеров в штаб корпуса). Я решил позвонить тебе, поднял трубку…

Нинок, я не хочу соглашаться с тобой в одном, а именно в том, что мы с тобой не встретимся. Мы обязательно должны встретиться. Ты пишешь: «Мне почему-то кажется, что мы с тобой больше не встретимся. Ты уедешь домой – и все забыто». Не знаю, обладаешь ли ты такой скорой забывчивостью, а про себя я твердо знаю, что не смогу тебя забыть, если бы даже этого хотела ты сама. Это не пустые слова, дальше ты поймешь, что это так. Не хочу интриговать тебя неясностью выражений, напишу сразу. Моим  преддемобилизационным колебаниям и неуверенности пришел конец. Не знаю, что больше повлияло на меня: романтизм или рассудительность. Не знаю, как ты отнесешься к моему решению, одобришь ли, или будешь ругать. В общем, я еду по комсомольской путевке на строительство Братской ГЭС. Что меня побудило, почему я принял такое решение? Во-первых, утоляю жажду романтики, которая в моем характере занимает важное место. Во-вторых, получаю возможность очутиться в самой кипучей пучине жизни, там, где рождается завтрашний день. В-третьих, смогу помочь родителям так, как мне давно это хочется сделать. В-четвертых, и, пожалуй, это основное, от Братска до Читы ближе, чем от Астрахани. Довольно доводов? Если ты не одобряешь моего решения, чем ты можешь опровергнуть все то, что я здесь тебе высказал? Скажи, Ниночка, ты очень хочешь со мной встретиться? Если «да», тогда ты не будешь очень строгой судьей моему решению. В общем, так или иначе, шаг уже сделан, осталось сделать второй – получить путевку, третий шаг – Братск. Вот только точно не знаю, когда нас демобилизуют, но, по всей вероятности, это произойдет скоро. Возможно, по пути на место можно будет повидать тебя в Хабаровске, я этого очень хочу. Одно только неладно: своим решением я сильно огорчу родителей – ведь они ждут меня домой, но сегодня я получил от отца письмо, в котором он предоставляет мне право самому решить дальнейшую свою судьбу. Но родительское огорчение компенсируется в некоторой мере тем, что уже в этом году, через 2 месяца после поступления на работу, мне предоставится возможность съездить в двухнедельный отпуск  на родину (это оговорено в договоре). Короче говоря, все решено, настроение стопроцентно-чемоданное, с нетерпением жду демобилизации. Теперь о погоде. Пожалуй, тебе меньше всего придется в командировке сожалеть именно о ней. Погода прескверная, туманы, дожди; с тех пор, как ты уехала, не было ни одного полностью ясного теплого дня: с утра вроде денек на денек похож, душа радуется, а после обеда, а то и до обязательно какой-нибудь слякоти нанесет; не так давно был шторм, правда, без печальных последствий, если не считать мокрого обмундирования, воды в кубриках и порванных тросов. Нина, извини меня, пожалуйста, я тебе не могу сейчас прислать хорошее фото, и не потому, что не хочу, или лень сфотографироваться, нет, просто у меня нет возможности сходить в фотографию (об этом  стыдно даже  писать), но я тебе обязательно пришлю, как только будет возможность, честное слово. Веришь? На этом писать кончаю. С нетерпением жду ответа на все мои письма, а особенно на это. Привет Саше. До свидания, Ниночка!

P. S. Хотя бы во сне побыть с тобою рядом, легче бы стало.

3. 06. 1960. г. Сов.  Гавань

 Милая, любимая Нина, здравствуй! 

Вот я и гражданский человек. Все ново и необычно. Впечатлений столько, что все даже не вмещаются в меня. Дел было с устройством на работу тоже невпроворот. Каждый день в уме сочинял тебе такое письмо, чтобы оно тебе все правильно объяснило, чтобы ты все  поняла и ответила. А вот сел писать и, кажется, ничего не получается. Лучше начну по порядку. 21 июня был сильный дождь, рейд был закрыт. Вдруг часов в одиннадцать из части звонят: «придти за обходными». Мы даже не поверили – ведь до этого все разговоры об отъезде заглохли. Приказ есть приказ, пошли. Вручили нам обходные и сказали, что эшелон отправляется 23 июня в 6–30 вечера. 22 и 23 июня занимались обходным листом и расчетом с частью. 21-го  же  я получил от тебя два коротеньких письма, но ответить на них так и не сумел,  очень был занят. Уехали нас из части 8 человек. Поезд ушел в назначенное время. И все эти дни (перед отъездом и уже когда мы были в поезде) лил дождь. Но настроение, сама понимаешь, было очень приподнятое. Конечно, как только сели в поезд, я стал думать, как  бы встретиться с тобой. И, как видишь, ничего не придумал. Дело в том, что все документы и билеты были у сопровождающего нас майора. Я его уговаривал позволить мне задержаться в Хабаровске, но он сказал, что ничего не выйдет, так как документы выдать он не имеет права, а билет выписан на всех один (а было нас в эшелоне всего 86 человек). Тогда я решил дать тебе телеграмму, чтобы хоть на миг встретиться с тобой на вокзале. В 10 часов 24-го  июня я дал телеграмму-молнию из Пивани, а в Хабаровск мы прибыли в 10 часов вечера этого же числа в эшелоне № 47, вагон 9. Ты понимаешь, как я ждал встречи…  Думал, вот сейчас услышу твой голос, увижу тебя. Но, увы! Пробежал по перрону раз десять, потом на вокзале искал тебя, но все напрасно. Что могло случиться, я не знаю. Получила ли ты телеграмму? Когда я понял, что тебя на вокзале нет, то решил добираться до тебя. Пошел в автобусную диспетчерскую. Мне сказали, что последний автобус на Черную Речку ушел полчаса назад и больше не будет, и объяснили, что до 10-го стройучастка (ваш?) автобус не ходит (говорят: до Черной Речки 17 км, а ваша часть еще в сторону километров 28-30). Предложили мне нанять такси, плата небольшая, всего 150 рублей, но у меня, к сожалению, было только 49. Ты понимаешь, как обидно быть с тобою почти  рядом и не увидеться. Я всю ночь с ума сходил. Уехали мы из Хабаровска в 8–30 утра 25-го июня. Написал я тебе на вокзале письмо и тут же, в Хабаровске, отправил его. И еще послал я тебе открытку из Читы…

Привезли нас не в Братск, а в Железногорск, это 200 километров к северу. Кругом горы и тайга, картина мрачноватая. Стройка только-только разворачивается, сейчас, в основном, занимаются жилищным строительством. Здесь будет строиться горно-рудный комбинат по переработке железной руды, которая будет добываться здесь же, в соседних сопках. Будущее города огромно и замечательно. Будет комбинат и красивый город. Работы непочатый край. Но все это в будущем, а сейчас кругом неустройство, неудобство и грязь. Самое трудное с устройством на работу по специальности, с жильем и со снабжением продуктами и промтоварами. Многие на второй же день после приезда собрали чемоданы и уехали обратно (вернее, домой), их не задерживали. Сейчас предлагают работать, в основном, каменщиками, плотниками, штукатурами, малярами, сантехниками, короче говоря, строителями. А приезжают сюда люди, в основном, близкие к технике, но им сразу работы не находится – вот они и уезжают, не желая копаться в грязиее здесь больше, чем достаточно). Ну, я тебе пишу все о плохом.

А что же здесь хорошего? Во-первых, это сознание того, что ты являешься участником стройки, создаешь на пустынном месте, в тайге, в горах, город и комбинат (романтика!). Во-вторых, здесь есть возможность получить хорошую профессию, но это немного попозднее (я решил учиться на экскаваторщика). В-третьих, есть подготовительные курсы для поступающих в институт, причем экзамены (вступительные) принимаются здесь же, выдается соответствующий документ с оценками, по которому можешь быть принят в любой институт Союза (по конкурсу). В – четвертых… Впрочем, и этого достаточно; в-четвертых, мне здесь просто нравится, и я жду тебя сюда.

В общем, дело обстоит так. Начальник строительства нас, приехавших, собирал, толковал с нами о разном и, между прочим, сказал: «Я понимаю, вы люди молодые, у некоторых есть «там» (то есть на родине или еще где) девушки. Вы их можете вызвать сюда, необходимо только заявление от девушки на имя начальника строительства Водяницкого Павла Парамоновича о желании работать на строительстве. После получения заявления будет послан вызов,  и девушка может ехать сюда. Если она у вас не барынька, то не испугается трудностей и черной работы и приедет. Предъявите справку о регистрации брака – дадим квартиру».

Так вот, Нина, я тебе не раз говорил, что люблю тебя, но ты все отнекивалась или не верила мне. Но ты видишь, я не обманываю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей женой и прошу дать мне окончательный ответ в письме, которое будешь писать в ответ на это. Если согласна, приезжай, как можно скорее, бросай все, рассчитывайся и приезжай. Я понимаю, тебе очень трудно здесь будет: плохо с жилищем, грязная работа не по специальности, глушь, тайга  да ко всему сибирский гнус. Но если ты меня действительно любишь и хочешь быть моей женой, то не испугаешься никаких трудностей и пойдешь за мной хоть на край света. Милая, любимая моя, очень жду от тебя положительного ответа… Но если ты колеблешься, не решила, твердо не уверена в себе, в своем чувстве, что ж, пиши откровенно. Ты меня знаешь: я предпочитаю самую горькую правду, чем красивую ложь…  И так, жду твоего ответа. Я тебе не обещаю ничего обнадеживающего, никаких земных благ, но говорю, что если мы будем понимать друг друга, относиться друг к другу чутко и  с уважением, то совместная жизнь у нас будет хорошей…

Жду! Ты понимаешь, Нина, что и моя душа не лишена была сомнений, я тоже колебался – остаться здесь или же удрать домой, тем более, что перед глазами был наглядный дурной пример (из нашей части приехало 8 человек, а остались только  мы с Лешей Дивейкиным), но решил все же остаться. А что мне помешало уехать? Знаешь, мне кажется, что это предательство. Хочется мне начать новую жизнь на новом, еще не освоенном месте. Так, давай, начнем эту жизнь вместе. Согласна? Приняли меня на работу пока в качестве слесаря по ремонту дизелей, а потом обещают перевести на курсы экскаваторщиков. В общежитии дали койку, постель, живем в комнате 44 человека, но скоро будет готово общежитие, и нас расселят по 2–4 человека. От нас самих зависит наше благоустройство – ведь мы сами строим для себя. На новом месте всегда начинают с палаток, а у нас хорошо еще – есть крыша над головой. В столовой кормят хорошо, дешево. Завтра открывается столовая около нашего общежития, позавчера открылся в городе широкоэкранный кинотеатр, пока это единственный кинотеатр. Впрочем, что я тебе рассказываю? Вот нарочно больше ничего не буду писать о нашем городе, приедешь, тогда сама все увидишь. Приезжай, Нина. Жду ответа и твоего приезда. Крепко-крепко целую, твой Толя. До скорого свидания!

2. 07. 60 г.  г. Железногорск.

P.S. Не забудь в письме прислать заявление на имя начальника строительства.

 Нина, любимая!

Я не хотел  писать тебе писем до тех пор,  пока не получу ответа на свое первое письмо. Ты сама понимаешь, как важно для меня получить ответ на то письмо. Сегодня воскресенье, отдыхаю. Делать совершенно нечего. До обеда проспал, а после – решил побродить по лесу. Ну, что это за прогулка? Мне так не хватает тебя. Понимаешь, тоскую очень, сегодня даже во сне тебя видел (плохой сон, у меня потом весь день плохое настроение было, и я все думал о тебе). Как ты там живешь, не случилось ли чего плохого с тобой, почему не пишешь писем? Сегодня уже пятнадцатый день, как я послал тебе письмо с нового места жительства, а ответа все нет. У меня сейчас какое-то раздвоение личности: каждый день жду твоего письма, хочу, чтобы оно скорее пришло, и в то же время втайне желаю, чтобы оно не очень торопилось – боюсь, что оно не утешительно будет для меня. Милая, пиши скорее. Или нет, лучше не пиши, а сама приезжай. Я так жду тебя. Сюда почти каждый день прибывают новые люди: и поодиночке, и большими партиями (это матросы). Многие уезжают обратно, потому что им здесь не нравится, или не удовлетворяет специальность, заработки. Я помаленьку привыкаю к своему новому положению, к работе, обживаюсь. Сейчас идет перетарификация, так как разряды снижены на два балла. У нас, слесарей, было раньше 8 разрядов, самый высокий 8-й. Сейчас осталось шесть. По старой тарификации у меня был  4 разряд слесаря-судомеханика. Недавно я сдавал зачет по новой тарификации, и мне присвоили 4 разряд (это соответствует пятому старому). Работа идет нормально; правда, работаем в очень плохих условиях, не имеем верстаков, нет инструмента. Но сейчас уже доканчивают строительство новой мастерской, скоро переберемся туда, тогда работа пойдет веселее. Я числюсь слесарем-дизелистом, но делать приходится всё, что касается ремонта строительных и дорожных машин; часто попадается такое, с чем никогда я дела не имел, приходится учиться на ходу. После работы много свободного времени. Чтобы его использовать, я подал заявление, чтобы учиться на компрессорщика. Занятия должны начаться с 20  числа этого месяца. Когда откроют курсы экскаваторщиков, поступлю и на эти курсы. В этом году с институтом у меня ничего не получилось. Здесь организовываются платные курсы по подготовке в институт. Думаю, основательно подготовиться за этот год, а на будущий поступить в институт заочно (экзамены комиссия приезжает принимать сюда). Нина, приезжай, вместе будем посещать курсы, а потом поступим заочно в институт, будем друг другу помогать, увидишь, у нас хорошо получится. Приезжай, ты даже представить себе не можешь, с каким нетерпением я жду тебя.

До свиданья, любимая моя! Крепко целую, твой Толя.

17. 07. 1960.  г. Железногорск.

P. S. За неимением лучшего посылаю тебе это маленькое фото. Скоро получу деньги, сфотографируюсь по-настоящему и вышлю тебе.

 Нина, родная моя, здравствуй!

Сегодня, в 16 часов, прихожу с работы, мне говорят: «Тебе письмо».

- «Где?»   — чуть не до потолка прыгнул я.

- «Там, в кухне».

Как и предполагал, письмо было от тебя. Я и обрадовался, и испугался: уж очень я боялся, что мне придет отрицательный ответ. Долго не решался вскрывать письмо, умылся сначала, привел себя в порядок, потом взялся за письмо.

«Э! – думаю – будь, что будет!»

Была сегодня гроза и сильный дождь, а мне все солнце светило – такой радостью наполнило меня твое письмо. Значит, ты приедешь? Только уж очень долго нам быть еще в разлуке, я с ума сойду за это время. Приезжай, Ниночка, скорее.

Ты просишь описать все подробнее. Ну, что ж, попытаюсь, хотя с меня плохой обозреватель. Организация наша называется «Коршуновстрой», занимается строительством города Железногорска и горно-обогатительного комбината. На комбинате будет перерабатываться железная руда, которая будет добываться открытым способом здесь же. Город расположен в котловине среди гор, покрытых хвойным лесом. Больших рек рядом нет, только ручьи, но многие старожилы ездят ловить рыбу (по воскресеньям) куда-то за 18–20 км на Илим и озера. «Ловят» с таким пристрастием, что в понедельник, до обеда обычно  голова болит, и работа из рук валится (обычный голос: «Ну, какая же ловля без поллитра! Она и клевать не будет!» – это они о рыбе. А кто из них – рыбаки или рыба – лучше клюет, еще не известно). Сейчас поспевает всякая ягода; молодежь днем, в воскресенье, пропадает в лесу. Вечерами, каждый день, танцы в курятнике, именуемом клубом; обычно духота такая, что без охлаждения больше двух танцев не выдерживаешь; кино показывают больше старое; открылся хороший широкоэкранный кинотеатр, но в нем крутят обычные кинокартины, изображение получается в четверть экрана. Это все об отдыхе, теперь о работе. 99,9% здешних жителей на работе грязны по уши, я хочу сказать, что они занимаются черной работой, в основном, строительством, и самые распространенные и нужные для строительства специальности – это штукатуры, маляры, плотники, бетонщики и т. д. Вот на эту работу вас возьмут без оговорок. При мне в отделе кадров девчонки оформлялись учениками штукатуров, бетонщиками и т. п.  Учатся они месяц- полтора – это зависит от их прилежания, получая за это время по ученическому разряду что-то около 500–600 рублей в месяц. Потом сдают зачеты на разряд по теории и практике. Вы не пугайтесь слов «теория», «практика», здесь ведь сопромат не спрашивают, все проще, рассчитано на людей с 4–7 кл. образованием. А тебе, Нина, сразу можно поступать штукатуром, раз тебе это дело нравится, и ты с ним знакома; дадут тебе недельку-полторы на освоение с работой и подготовку, мастер или бригадир покажет, расскажет, даст литературу, подготовишься и сдашь на разряд. Средние заработки здесь 1000–1200 рублей в месяц. В общем, приезжайте, если хотите строить (только не забудьте купить себе резиновые сапоги и шаровары – здесь все девушки на работу ходят только в шароварах; мужская одежда все же практичнее женской). Билет из Совгавани до Коршунихи (старое название этого места) стоит 250–300 рублей. Нина, поедешь ли ты еще в Совгавань? Лучше, наверное, будет из Хабаровска ехать в Читу, домой, а потом сюда.  Как там у тебя дома с документами, не нашла еще? Надо же было тебе такую халатность проявить. Ну, ничего, не отчаивайся, все устроится; об утрате комсомольского лучше сразу заявить в организацию. Как я понял из твоего письма, ты хочешь поступать в техникум в Хабаровске. В какой? В стационар или заочный? Если ничего не получится, то можно здесь пойти в подготовительную группу или в вечернюю школу, в 10 класс (только необходимо будет, в таком случае, представить справку об окончании 9-го класса и табель успеваемости за 9-й класс), а в 61 году поступить заочно в любой ВУЗ. У тех, кто занимается на подготовительном курсе, экзамены (приемные) в институт принимают здесь же (у заочников) или в Братске (у очников). Мой вам (всем троим) совет: обратитесь в райком или обком комсомола за путёвками на «Коршуновстрой». Тогда легче будет: здесь вам сразу предоставят койки в общежитии, оплатят проезд, выдадут суточные и подъемные. Если же путевок вам не дадут, то приезжайте так, на работу возьмут все равно, рабочие здесь очень нужны, но в этом случае не выплачивается проезд, суточные. Подъемные выплачиваются при заключении договора: сроком на 2–3 годав одинарном размере оклада по тарифной ставке на разряд, сроком на 5 летв двойном размере по тому же тарифу. С жильем, правда, здесь не очень хорошо. В основном, в общежитиях живут по 16-20  человек в комнате, а у нас в кубрике 56 человек, но постепенно всех будут переселять в новые дома, в комнате по 2–4 человека; недавно один дом уже заселили, скоро сдадут другой, в него обещают поселить нас, т. к. мы сейчас живем в здании, где будет работать вечерний комбинат и вечерняя школа… Нина, мне думается, что мамаша не разрешит тебе ехать сюда (таковы все мамаши). Если это так будет, приедешь ли ты тогда? Тебя я не увижу еще месяца 2, за это время я постараюсь съездить домой, мне тоже надо повидать своих стариков (последний раз видел в 1956 году), вот только сумею ли я договориться об отпуске? На этом заканчиваю.

Пишите, что еще интересует. До свидания, родная моя белка! Крепко целую – твой Толя.

P. S.  Нина, ты можешь воспользоваться еще моим советом: напиши заявление о желании работать здесь, пришли его мне, я оформлю вызов – делай это, если не дадут путевку. К сожалению, я этого не сделаю для всех троих – не могу же я жениться сразу на трех! Жду ответа и больше тебя, Нинок. К сему. Анатолий. Пиши чаще, хоть письма  твои мне будут временно заменять тебя, милая.

 

 Здравствуй, родная моя!

Вот и опять я говорю с тобой! Но разве можно на бумаге написать так ясно и понятно, как если бы я был с тобою рядом? Ведь тогда даже и слов не надо было — ты меня поняла бы по взгляду, по улыбке, поняла бы, что я, действительно, люблю тебя. Говоришь, мы мало знакомы, что я мало тебя знаю?

Ну, как же это, Нинок? Ведь уже седьмой месяц, как я знаю тебя, а характер твой, твои привычки, мысли, желания и стремления мне хорошо стали известны за дни наших встреч. Думаешь, я мало думал, прежде чем решиться сделать тебе предложение? И думал, и сравнивал, взвешивал все «за» и «против». И вот результат.

Ты хорошая. Да ты сама просто не знаешь, какая ты хорошая.

Вот приедешь, и я скажу тебе, что ты самая лучшая,  самая умная, самая добрая девочка на свете. Будем ли мы ссориться? А как же? Ну, что это за жизнь без ссор? Будем ссориться и даже обязательно. А Саня будет нас мирить. Нет, нет, мы сами будем мириться. И ты не будешь очень упрямой, хорошо? Кто из нас увидит, что не прав, тот и должен первый идти на мировую. Белка, я думал, ты уже написала обо всем матери, а ты все еще чего-то мудришь. И еще меня спрашиваешь: писать ли? Ну, конечно, пиши и как можно скорее. Уж, если мамаша будет сильно  против, пусть там Алла замолвит словечко. В общем, я твоей мамаши боюсь больше, чем тебя. Ничего, все должно быть, как мы с тобой порешили.

Как медленно все-таки тянется время! Ты говоришь, август пройдет быстро. Милая моя, еще июль свой конец не показывает, у него целых восемь дней в запасе. У меня сейчас такое же состояние, как перед демобилизацией: тогда я думал, что не дождусь этого дня, и теперь мне кажется, что до встречи нашей целая вечность. Приезжай; будет трудно, но мы будем вместе. Это уже хорошо. Сначала придется жить по разным общежитиям, пока не подойдет очередь на квартиру. С квартирами здесь очень плохо. Сама понимаешь, город только-только строится (мы для того сюда и приехали, чтобы его построить), сдается дом – и сразу в него вселяют. Город (мы его уже так и называем) сейчас имеет очень фантастический вид: дома жилые и строящиеся стоят вперемешку, улицы обозначены рядами домов, а на самих на них горы земли и всякий строительный мусор. Рабочих рук не хватает, и с этим мирятся, стремятся  быстрее настроить домов, чтобы расселить всех по квартирам. А многие здесь живут еще в палатках и вагончиках. Сейчас подготавливают к сдаче 24-х квартирный дом специально для молодоженов, вселять будут при наличии брачного свидетельства. Вот так-то. Напишу немного о себе.

Вчера мы переселились в новое общежитие. Дали нам комнатку на троих; тесновато, но жить можно. Живем: я,  Леша Дивейкин и Ваня Иванов. Живем дружно, коммуной. Сегодня на общие деньги купили кастрюлю, 6 стаканов, 5 ложек, сахарницу и хлебницу. Ребята шутят: кто первый женится, тому в приданое хлебницу, второму – кастрюля, а последнему – остальное. Давай, поторопимся, уж очень  замечательная хлебница. В общем, обживаемся, обзаводимся хозяйством. Вчера справляли новоселье. Леша пригласил знакомую девушку. А  мне весь вечер только и развлечений было, что вспоминать о тебе и мечтать о том дне, когда я смогу поухаживать за тобой за столом. Ты ведь очень стеснительная девочка и (помнишь?) при мне даже за стол не хотела садиться. Сегодня я получил от тебя второе письмо, и оно мне доставило очень много радости. Но сразу на него ответить не удалось, так  как пришлось идти за хлебом. С хлебом здесь плохо, пекарня маленькая, не успевает снабжать. С трудом за три часа достал булку полубелого хлеба. Хлеб – это один из больных вопросов на стройке, который надо еще решать. И таких вопросов много. Но все со временем образуется. Нина, ты спрашиваешь, есть ли смысл девочкам (С.  и Л.) ехать сюда. Есть ли смысл –  это  они пусть сами решат. Я уже писал, какие здесь условия, какая работа, чем здесь занимаются и что строят. Чистой работы здесь не найдешь. Любой же другой – пожалуйста, везде нужны рабочие руки. Вам, девчонкам,  удобнее всего пойти штукатурами, малярами, каменщиками. Основное же – сжиться с коллективом, с бригадой. Здесь страшно не любят, если новый человек, попав на грязную, тяжелую работу, показывает свою «белую кость», ноет и хнычет. Если трудно, первое время лучше сцепи зубы и терпи. Когда бригада поймет, что ты сюда работать приехал, а не в качестве туриста, будет легче.

Уже 12 ночи. Ребята ушли на танцы, а я сижу и при свечке пишу тебе ответ (свет еще не провели). Что-то ты сейчас делаешь, родная моя? Спишь? Ну, спокойной тебе ночи без снов. До скорого свиданья! Целую – твой Толя.

22. 07. 1960 г. г. Железногорск.

P. S.  Сфотографировался сегодня, жди фото.

P. S.  Доброй ночи.

 Милая русаночка, здравствуй!

Что ты сейчас делаешь?

Сегодня воскресенье. Леша ушел к девушке, Иван – на комсомольскую конференцию, а я сижу дома. Делать совершенно нечего. До 15 часов читал Мих. Бубеннова «Орлиная степь», потом сходил в фотографию, получил фотокарточки. И вот пишу тебе письмо. Наконец-то я получил возможность сфотографироваться и выполняю обещанное. Ты, наверное, думаешь, что я вероломный обманщик: получил от тебя фото, а свое не присылаю.

Но тогда, в армии, мне мешала выполнить обещание совсем маленькая прозаическая деталь – отсутствие денег. Мне было стыдно, и я не мог тебе объяснить всё начистоту и только  писал, что «пока не могу выполнить обещанное». Теперь положение изменилось, и, как видишь, я выполняю свое обещание, данное тебе в предрассветных сумерках утра двадцатого мая. И ждуне дождусь того времени, когда вновь ты будешь со мной, когда не нужно будет расставаться и обмениваться, следовательно, фотографиями. Знаешь, пойдем вечером гулять? Поднимемся на самую высокую сопку, и я покажу тебе наш город. Хочешь? Тогда, приезжай скорее.

Нина, вчера получил от моих стариков 2 письма. Взбучка мне была страшная, за то, что не приехал домой, а уехал на строительство. Это в первом письме. Но во втором отец пишет уже спокойно, спрашивает, какие овощи-фрукты есть в нашей местности, как питаюсь, кто стирает-чинит мне белье (чудак, как будто не знает, что я служил в армии и сам прекрасно с этим хлопотливым делом справляюсь) и т. д.

Отец тяжело болен, и настроение у него очень пессимистическое. Мне необходимо съездить домой. Вчера я был у зам. начальника строительства. Дали мне внеочередной отпуск без содержания, сроком на 20 суток. Очень мало, но я все равно поеду, пускай  на это уйдут все мои наличные средства.

Но есть еще одна загвоздка: у меня нет пока паспорта (не выдали), а выдали только справку (до получения из дома свидетельства о рождении), которая действительна только в Железногорске. Завтра пойду в паспортный стол, поговорю насчет отъезда. Посмотрю, что получится. Если поеду домой, извещу тебя телеграммой. Здесь я буду примерно после двадцатого апреля.

До свидания, милая моя! Привет Саше.

27. 07. 60.  Анатолий.

 Здравствуй, русаночка!

Вот я и на земле астраханской! Моя родина. Когда подъезжал к Астрахани, а потом шел домой, было такое чувство, будто лечу на крыльях. Еле сдерживал себя, чтобы не пуститься бегом. Телеграммы я не давал, нагрянул неожиданно. Дома была только тетка и двоюродная сестра. Отец и сестра были на работе, в ночную смену. А матушки до сих пор нет – уехала в Горький. Должна приехать к воскресенью – вот ей будет неожиданный сюрприз!

Нинуля, пью каждый день. Ты даже представить себе не можешь, какой я стал пьяница. И не мудрено – родни полон город, и каждый день кто-нибудь да поит. Знаешь, мне здорово досталось от отца за то, что уехал на стройку. Вот жду, еще от мамаши попадет. Но могу похвастаться: отца я, кажется, убедил. Он говорит: «Если бы я не болел, поехал с тобой на стройку». Папа сильно болен. Болит печень. После работы, обычно, без грелки не обходится. Работа у него тяжелая – работает на пилораме. Он у меня старой закалки – будет работать, пока не свалится. Но я его постараюсь убедить, чтобы перейти на более легкую работу. Конечно, получать он будет меньше, но я буду помогать родителям. Уж, 300–350 рублей я смогу посылать им с каждой зарплаты. А там приедет из армии брат. Вдвоем мы сможем лучше помочь родителям. Родная моя, сильно я о тебе соскучился. Я уехал из Железногорска; думал, что быстрее август месяц пройдет, а там мы с тобой встретимся. Но август идет медленно. Сегодня только четвертое число. Сколько мне еще считать дней до нашей встречи!!! О тебе еще я никому не говорил. Жду, когда приедет матушка. Тогда, уж, сразу объяснюсь с папой и мамой.

Папа не знает, что у меня уже есть Нинуля, и говорит: « Мать тебе нашла невесту, хорошая, самостоятельная девушка, если понравитесь друг другу, женим вас – и заберешь ее с собой». Когда он говорил это, мне стало смешно, но я сдержался, чтобы не открыться ему раньше времени – подожду, когда приедет мама…

Живу я здесь хорошо. Загораю, каждый день ловлю с отцом рыбу, поливаю огород, таскаю дрова. А, уж, сколько я помидоров, огурцов и прочей зелени поел!.. В охотку-то оно очень здорово идет. А у вас есть ли там помидоры и яблоки?

Ты мне сюда не напишешь письмо? Я здесь пробуду до 20 августа. Рассчитай, если увидишь, что дойдет, то напиши, прошу тебя; я прочту твое письмо – мне легче станет. Как там живет моя белка? Жива, здорова?

Ты пиши, не стесняйся. У нас же все решено – чего же здесь стесняться. Я тебя никому в обиду не дам. До свидания, Нина! Целую крепко, твой Толя.

4. 08. 60. г. Астрахань.

Ниночка, милая, здравствуй!

Прошло не так, уж, много времени, как я лишен возможности читать твои письма – и уже тоскую. Понимаешь, совсем отвык от дома. Живу здесь всеми любимый, каждый старается затащить к себе, угостить – и все равно скучно, тянет к тебе, хочется поскорее уехать к себе в тайгу. А там и наша встреча не за горами. Ты уже получила от мамаши ответ? Что она пишет? Согласна ли?

Сегодня видел во сне тебя, да так не хорошо: ехали мы с тобой куда-то и на поезде, и на пароходе, и я тебя всю дорогу терял и искал; ты со мной очень холодна была, избегала меня. На меня этот сон так повлиял, что я сегодня хожу сам не свой, не знаю, чем заняться, чтоб только тоска не грызла. Хочу, чтобы быстрее проходил август. Можно бы и сейчас уехать туда, но ведь тебя все равно не будет до сентября, да и маму не хочется обижать – она только вчера приехала, весь вечер плакала, бедная. Нина, сентябрь тоже слишком длинен. Ты, уж, постарайся как-нибудь поскорее. Как у тебя дела с техникумом? Дают ли отпуск, и как ты вообще решила соединить вместе поездку ко мне и к маме? Пиши обо всем, письма шли  на Железногорск. Я тебе буду очень благодарен, если ты будешь мне писать письма (пока меня не будет) регулярно, и я по приезду, получу все твои письма.

Ты не представляешь, родная моя, как я о тебе соскучился, как мне хочется обнять и поцеловать тебя. Спутать твои кудряшки и вообще побыть с тобой долго-долго, пока ты меня сама не прогонишь. А прогонишь ли? Неужели после такой долгой разлуки у тебя хватит бессердечности прогонять меня? Скорее бы встретить тебя. Почему нет чудес и нельзя в один миг жизнь двинуть на месяц вперед? Все-таки как еще люди беспомощны!!! Нина, как у вас там с фруктами, продуктами, есть ли помидоры, огурцы, дыни, яблоки и прочая благодать земная? В Астрахани помидоры по 6–8 рублей ведро, и никто не хочет брать. Я за эти несколько дней уничтожил столько зелени, сколько не съел за последние 4 года. Скоро поспеет виноград, у нас в саду есть хорошие кисти, приезжай, я  их тебе оставлю. Приедешь? Нет, конечно, не приедешь, нехорошая ты девчонка, никогда ты не сделаешь так, как я хочу, вечно все наоборот. Ну, ладно. На будущий год мы с тобой вместе, может быть, приедем сюда в отпуск, кушать виноград, ловить рыбу. Ты ведь любишь ловить рыбу? Ну, пока. Привет Сане.

До свиданья, милая моя белочка! Крепко целую – твой Толя.

8. 08. 60. г. Астрахань.

Ниночка, здравствуй!

Хочу написать тебе маленькое письмецо, совсем маленькое, не больше этого листа.

Сегодня я познакомил своих родителей с тобой. На фотографии ты им понравилась. Конечно, жаль, что не может ваше знакомство состояться сейчас лично. Я уже объявил им, что между нами все решено. Родители против ничего не имеют. Только сказали: «Мы думали, что ты после армии года 2–3 погуляешь; ну, раз так, смотри сам, тебе жить, а мы тебе и ей советуем и желаем жить в согласии, все делать сообща, и чтобы ее и твои родные теперь были вашими общими «родными». Матушка бросила намёк на венчанье в церкви. Я – ни в какую не соглашаюсь. Думаю, что и ты не избежишь такой агитации со стороны свой матушки. Не соглашайся. Постарайся мягко доказать ей всю нелепость этого обряда. Я, например, убедил мать таким доводом: в библии сказано, что в церковь надо идти с полной верой в бога. А я в него совсем не верю, так зачем же лицемерить? Ну, отступилась.

Жду от тебя ответа на это письмо. И вообще, пиши мне ответы на все письма. Добро? Ответы шли в Железногорск.

До скорой встречи. Целую – твой Толя.

11. 08. 60. г. Астрахань.

Милая Ниночка, здравствуй!

Приехал сегодня в 3 часа ночи и – сразу за письма. Сначала прочел твое (увы, единственное!) письмо. Ну, совсем ты не жалеешь человека! Я ехал с мыслью начитаться вдоволь твоих писем (и даже где-то шевелилась мыслишка: а, может, Нина уже здесь?) И вот: всего одно письмо и опять отсрочка встречи. Я понимаю: мамаша. Понимаю – и все-таки ничего не могу поделать с собой. Очень соскучился, тоскую. А ты меня уже, наверное, забыла, да? Иначе прилетела бы. Нинуля, очень рад, что ты поступила в техникум. Ты у меня просто молодец! Честное слово! Ну, вот я и побывал дома. Отдохнул хорошо: каждый день купался, ловил рыбу, ходил в кино, один раз был в цирке, и каждый день кто-нибудь звал в гости. Мама из Горького приехала только 7 августа, а четырнадцатого собрали гулянку, пили без просыпу двое суток. Мать сильно плакала: это, говорит, тебе встреча, проводы и, наверное, свадьба. Мне особенно жалко маму. Она много о нас беспокоится, слишком уж боится за нас, своих детей. Батя тоже не лучше, хотя и не показывает виду; он сильно болеет. Я его агитировал переходить на более легкую работу. Но ведь легкая работа плохо оплачивается. Вот он и говорит: дождусь от вас, детей, помощи, тогда и перейду на легкую работу.

Все было хорошо, пока не наступил момент прощанья. Мама так расплакалась, что ее пришлось удерживать. Я уж молил, чтобы поезд быстрее уходил. Ехал через Москву. Полтора суток потерял на пересадке. Но зато посмотрел Красную площадь, побывал в Историческом музее, в зоопарке, посмотрел кино «Весенние грозы», «Белая кровь», « Хмурый Вонгур», покатался на метро, сбил в кровь ноги и потратил все деньги. После отпуска — хоть шаром покати. Ну, да ничего. Через месяц войду в норму, заработаю.

А сейчас еще раз прошу тебя очень: приезжай, Нина, скорее. Жду с нетерпением. А то, смотри, влюблюсь в какую-нибудь старуху, с горя (шучу). Итак, жду тебя и ответа на письмо. Нина, ты напиши Лизе, она вышлет твои вещи посылкой.

До свиданья, милая моя девочка! Крепко-крепко целую – твой Толя.

30. 08. 60. г. Железногорск.

Милая моя Нина, здравствуй, дорогая!

Сейчас иду с работы и думаю: «От Нины должно быть письмо». И –точно. Я очень обрадовался, как всякому твоему письму. Но что это за письмо? Неужели ты мне не веришь? Как же это можно: любить и не верить?

Ну, и Лиза! Теперь у тебя постоянно будет тревожное настроение, пока не приедешь сюда, и сама не убедишься, что я, действительно, не обманываю тебя. Пойми: люблю, жду, тоскую. А ты… Ну, как мне тебя успокоить? Хочешь, я поклянусь самым дорогим для меня, матерью своей? Веришь теперь? Эх, ты, дитя малое. Ну, как тебе могло придти такое в голову? Вот приедешь ко мне, я тебя накажу за такие мысли. Ясно? С пятнадцатого числа я буду считать, что ты в дороге и с каждым днем все ближе ко мне. Понимаешь, даже не верится, что встретимся мы, наконец. Я не могу себе представить, что будет такое скоро: ночь, гудок, поезд – и ты, самая желанная, самая любимая моя белка. Поедешь из Читы, сразу дай телеграмму; в Тайшете будет пересадка. Если сможешь, то пошли телеграмму из Тайшета, может быть, я успею ее получить до прихода поезда (поезд идет 22 часа от Тайшета до Коршунихи-Ангарской). А не успею получить тайшетскую телеграмму, подсчитаю по читинской, когда ты должна приехать и обязательно встречу. В общем, брось пустые страхи, ничем не расстраивай себя и приезжай скорее. Я жду тебя. До скорой встречи, Нина! Целую — твой Толя.

P.S. Дня два тому назад послал тебе письмо, но (извини) без марок – бывает иногда у нас и такое. Не знаю, дойдет ли?

7. 09. 60. г. Железногорск.

Ниночка, любушка моя, здравствуй!

Наконец-то я получил от тебя то, чего я добивался уже девятый месяц! Теперь я знаю. Что и меня любят – и я счастлив. Прочел твое письмо, и с радости перевернул всю комнату вверх дном, бесился, что полоумный. Получил сразу 2 твоих письма. В одном ты спрашиваешь, когда же мы встретимся? Ну, знаешь, не тебе меня об этом спрашивать. Я каждую минуту жду тебя и желаю, чтобы ты как можно быстрее приехала ко мне.

Жду – и не дождусь. Мне кажется, что сентябрь (а может, и октябрь?) будет длиться бесконечно. Пока я на работе, не замечаю времени, но стоит мне придти домой и сразу одолевает тоска. Думается: если бы была Нина, я бы не тосковал, нашел, чем заняться. Жду тебя, милая моя Нинка, каждый день. А вот ты все оттягиваешь встречу. Ведь сейчас от  одной  тебя зависит, когда мы встретимся. Только ты можешь ускорить или оттянуть нашу встречу.

Честное слово, я уже так стосковался, что, наверное, уменьшился в росте. А тут еще печальные примеры, происшедшие с другими ребятами, моими друзьями. Одному девушка написала: «Еду, встречай». Он рассчитал время ее приезда, сообразил встречу, бегал три вечера к поезду, а она, подлая душа, проехала наш город и уехала в г. Лену. Он ездил ее встречать в Тайшет, приезжает, здесь ему от нее телеграмма: «Меня не жди, родителей расспросами беспокоить не смей». Ну, не подлость ли это? И она его ждала все годы его службы, писала ему хорошие письма, он верил ей – и вот результат! Что же с ней произошло в пути? А просто: распустила уши, наслушалась соловьиных трелей какого-нибудь ловкого подлеца и махнула с ним в Лену.

Ты не такая, я знаю. Ты любишь меня, и я тебя люблю (ты это знаешь). Но, я не буду спокоен до тех пор, пока ты не будешь рядом со мной. Нинок, приезжай скорее, прошу тебя! Неужели твоя мама так уж очень будет препятствовать тебе? Она не должна этого делать. Ты пишешь: «Как поеду к тебе? Ну, это потом; сейчас еще я здесь. Из дому буду писать и договоримся».

Скажи, ну чего договариваться? Неужели мы еще не договорились, что ты должна ко мне приехать в конце сентября? Езжай любым поездом до Тайшета. В Тайшете сделаешь пересадку на московский № 94 или красноярский № 64 поезд и доедешь до места. Билет бери до станции Коршуниха-Ангарская. Если тебе нужны деньги, дай телеграмму, я тебе вышлю, сколько тебе надо. Только приезжай поскорее. У нас здесь много нового: заложили горно-обогатительный комбинат, открываются курсы по подготовке различных специальностей, с 1961 года будут вести добычу руды (пока, до открытия КГОКа, ее будут отправлять в Красноярск, а после окончания строительства начнут перерабатывать здесь). Скоро будут сдавать 2 общежития под жилье молодоженам. А мы с тобой, я чувствую, туда не попадем. Потому что ты все оттягиваешь свой приезд. Ты мне напиши точно, какого примерно числа ты рассчитываешь быть здесь? Жду с нетерпением ответа. Всегда любящий тебя твой Толя. Крепко целую свою белку. До скорой встречи! Остаюсь жив и здоров.

4. 09. 60 г.  г. Железногорск.

P. S. Получала ли ты от меня фотографию?

Нинуля, родная моя, здравствуй!

Кажется, целую вечность не получаю от тебя ни писем, ни телеграмм. А сегодня прихожу с работыв ручку двери всунуты два письма, и одно от моей милой ласточки. Сама знаешь, как я радуюсь каждому твоему письму, и тут был рад безмерно. Но, увы! Напрасно. Я не Аллочка, а Толечка (как ты иногда в минуту душевной ласки, называешь меня), поэтому сразу понял, что письмо адресовано не мне, хотя на конверте мой адрес. Вероятно, ты попутала письма и положила в конверт с моим адресом письмо, адресованное сестре. Да? Что же мне оставалось делать? Решил, пусть это письмо будет мне, прочел его и даю ответ. Мое письмо тебя в Хабаровске уже не застанет, если только не изменится срок твоего отъезда. Поэтому я его сейчас посылать не буду, а пошлю, когда получу письмо от тебя с читинским адресом. В этом же конверте высылаю твое письмо: пусть оно попадет по назначению. О себе и своей жизни могу сообщить совсем немного. Жив, здоров, а сердце болит. Идут дожди, грязь, сырость, по утрам туман, на сердце тоже неуютно. Ну, скажи, когда? Когда, когда, когда… Этот вопрос я тебе задаю бесконечно. Твой ответ – август, сентябрь, конец  сентября; в сентябре, вероятно, не смогу, заеду домой. Какой же следующий срок? Пойми, не могу я без тебя! С каждым днем нетерпение все усиливается, и мне кажется, что дни стали бесконечно длинными, а время – слишком ленивым. В каждом письме я прошу тебя: приезжай. А ответ? Мне лучше не читать ответа, но только бы увидеться с тобою скорее. Приезжай, жду.

У нас новость: сдали в эксплуатацию два дома; отдали их молодоженам, которые имеют на руках свидетельства о браке. Мы с тобой – не в их числе. Вот пока и всё.

До скорой встречи, Ниночка! Целую крепко – твой Толя.

20. 09. 60 г. г. Железногорск.

Нина, здравствуй!

Только что получил от тебя телеграмму. И представь себе, стало еще тоскливее на сердце. Чувствую, что не вырваться тебе из дома, не пустят тебя. Всё, что было до этого – только присказка, сказка будет впереди. Самые трудные испытания только начинаются. Дома тебе могут такого наговорить, привести такие наглядные примеры из жизни, что можешь поневоле забыть всё хорошее и увидишь только плохое (я сам подвергаюсь подобной агитации, знаю, как тяжело ее выдержать, но, к счастью, все обошлось хорошо, и вот я здесь). Тебе надо проявить безграничную веру в нашу любовь, в меня, чтобы пренебречь всеми предостережениями и приехать сюда. Понимаешь, тяжело ждать.

Но я верю, что ты все-таки приедешь, и жду тебя с нетерпение. Сегодня ты, вероятно, в Чите, дома. Теперь я знаю, что ты ближе ко мне, и еще тревожнее стало на сердце, все нетерпеливее – ожидание. Сколько ты пробудешь дома? С нетерпением жду от тебя письма из Читы с домашним адресом. Пишу тебе уже второе письмо, но и это будет лежать, пока не получу от тебя домашнего адреса, тогда отошлю сразу всё написанное. Будь здорова, любимая моя, не смей болеть. До скорого долгожданного свидания! Крепко-крепко целую — твой Толя. Привет мамаше, Алле.

26. 09. 60.

г. Железногорск.

Хотел еще написать, но Лешка авралит пол и не дает мне писать. Я его упросил начать аврал с другого угла. «Ладно,— говорит,— ради Нинухи сделаю снисхождение». Вот, изверг!

Ниночка, здравствуй!

Получил твое печатное письмо. И стало очень обидно: опять письмо, но не ты. Когда же, когда? Я жду, жду. Устал ждать. Приезжай, очень тебя прошу, поскорее. В письме ты пишешь, что 16–17 сентября выезжаешь из Хабаровска. Если бы ты ехала прямо сюда! А то заедешь домой, там  еще тебя начнут агитировать не ездить и, чего доброго, с агитируют. Это письмо я не буду писать длинным оно тебя, вероятно, не застанет в Хабаровске. У меня жизнь идет по-старому: работа, хозяйственные дела и ожидание лучших времен.

Вчера записывали молодоженов, будут распределять квартиры. Я записал себя и тебя, но, чувствую, мы останемся без квартиры, т. к их будут давать только после предоставления брачного свидетельства. А у меня не только его, даже тебя еще нет!

Если ты приедешь в конце сентября, тогда, может быть, еще успеем получить квартиру.

Вчера я гулял на свадьбе у друга. А так как пил за себя и за тебя, то набрался изрядно. Сегодня болит голова. С сегодняшнего дня работаю рядом с домом, ремонтирую дизель  на электростанции. Работа грязная, но интересная.

Вот и все. До, свиданья, любимая моя. Целую — твой Толя.

P. S. Приедешь, зацелую до смерти — за все письма сразу.

Милая моя, здравствуй!

Вторая половина сегодняшнего дня замечательна – получил от тебя письмо. Радости моей не было конца. От счастья и избытка сил, вероятно, чуть не сломал стул – Леша вовремя отнял. Особенно меня обрадовало твое сообщение о том, что в начале октября ты приедешь ко мне. Я считаюне позднее 15 октября. Хорошо?

Жду, считаю дни, подгоняю время. Приближается день нашей встречи и зима. Но это будет самая счастливая зима в моей жизни, я верю. А пока ничего особенного не случилось. Дни заполняются работой, вечера – учебой. В воскресенье и субботу хожу в кино. Основное, конечно, работа. Я писал уже тебе, что работаю рядом с домом, на электростанции, ремонтируем дизель. Сегодня произвели регулировку газораспределения. К концу этой  недели должны проверить, чем увенчались наши труды. Хоть уверен в своей работе, знаешь, что сделано все правильно, но всегда после ремонта, перед запуском, охватывает волнение. Очень радуешься, когда получается все сразу, и мотор работает нормально. Нина, насчет подготовительных курсов еще идут дебаты, а  пока я хожу в 10 класс вечерней школы. Занимаемся четыре раза в неделю. Классный руководитель донимает документами, которые я представить ей не могу. Грозятся всех, у кого нет документов, выгнать. Я пока держусь благодаря своему прилежанию (сказывается подготовка, которой я занимался в армиине получил еще ни одной тройки).

В прошлое воскресенье ходил на танцы. Но что это за танцы без тебя? Скучища! Мне вспомнился ДОФ и моя настойчивая и  строгая учительница по вальс-бостону. «Где вы, златые дни моей весны?» Но я знаю, весна еще будет! И от счастья уже сейчас прыгает сердце.

Нинуля, родная моя, очень соскучился, так хочется увидеть тебя, обнять, посмотреть в твои глаза. О, эти глаза! Когда-то не мало они помучили меня…  А теперь? Опять будешь мучить?

Приезжай, жду.

До скорой встречи! Целую – твой Толя. Привет мамаше и Алле. Желаю всем доброго здоровья.

г. Железногорск. 6. 10. 60 г.

P. S. Деньги вышлю 10–11 октября. Как у тебя дела с техникумом?

P S: 19-летняя Нина приехала в строящийся Железногорск к любимому человеку. Поженились, сложилась дружная семья. Много лет спустя Русановы обвенчаются в церкви. В 2010 году у них была золотая свадьба. Сейчас они любят друг друга так же, как и много лет назад, или даже сильнее.

Кузнецов Александр Дмитриевич

Живите, дома деревянные

Живите, дома деревянные,
И двести и более лет,
Оставьте предания славные
О тех, кто в них прожил свой век.

Живите в них люди красивые
И сотни и более лет,
А в стужи жестокие, зимние
Пусть будут тепло там и свет.

Вот дом деревянный Русанова -
Фамилия с корнем Руси -
Здесь верой живут православною,
Здесь сила хозяйской руки.

На угол иконный почтительно
Покрестятся отрок и дед,
А гостя хозяин рачительный
Усадит всегда за обед.

Войдет с пирогами хозяюшка,
И станет светлее изба,
Сударыня, лада, сударушка -
И русская наша душа.

Здесь ходят в обутках и босые,
Здесь лихо гармошка поет,
Здесь пляшут и дети и взрослые -
Такой разудалый народ!

И в жаркие дни и в морозные
Здесь парятся в баньке родной,
Здесь буйствует веник березовый,
И старый здесь, как молодой.

Живите, дома деревянные,
Храните устои свои,
А в жизни что есть окаянного -
Пусть в русской сгорает печи.

29 сентября 2010 г.

Госуслуги | Решаем Вместе
Электронный каталог
Социальные группы
VK
ОК