Четыре ковриги

1
Опубликовано 08.07.2015 15:10

   Деревня Ясачено приютилась на берегу речки Коченги – правого притока Илима, всего в двенадцати километрах от устья. На разных картах были и разные названия, но вернее всех, я думаю, подходит название Ясачная от слова «ясак». Образовалась деревня на месте стойбища тунгусов во времена заселения Сибири первопроходцами. Жителей этой деревни так и называли «тунгусы», хотя смешанных браков с коренным народом было не более, чем в других деревнях. Ясачено была единственной деревней на речке Коченге, ибо выше этого места хлеб уже не вызревал из-за более сурового климата, заморозки здесь случались даже в середине лета. Поэтому земли выше деревни использовали лишь для охоты и рыбной ловли.

  Семья Лазаря была большой и зажиточной. Семь сыновей-погодков, мудрый отец и хозяйка Анна создавали это благополучие, основанное на труде и строгости. Мужики, как говаривали в этих местах, «несли с горы и с воды», Анна умела прибрать все и сохранить. В здешнем богатом крае плохо мог жить только ленивый. Жить бы, поживать этой семье: женить сыновей, растить внуков, да вот беда – война. Лазарь с Анной проводили на фронт всех семерых сыновей. Сборы были скорые; иной раз и в бане не давали помыться и проститься с родными. Деревни словно вымерли. Разом осиротели, оставшись без кормильцев и защитников от всякого лиха. Война войной, а хлеб растить надо, да и пушнину промышлять кто-то должен. Все это и легло на плечи стариков, подростков и баб. Лазарь знал, что теперь придется работать за семерых. Как только справились с уборкой урожая в колхозе и лошади освободились от полевых работ, Лазарь, не мешкая, засобирался в тайгу. Завезти провизию в таежные угодья можно было только на лошадях. У каждого охотника был отвозчик — человек, который выведет лошадей назад в деревню. Лазаря провожала Анна. Она была его отвозчиком. Анна хорошо знала дорогу, умела найти потерянную тропу, справиться с ночлегом, отбиться от лютого зверя. Лазарь был уверен в ней. Однако одну в обратную дорогу не отпустил. Он и сам не мог объяснить свой поступок. Какое-то непонятное чувство звало его обратно в деревню. Анна не стала противиться. За последние месяцы она еще больше привязалась к мужу, словно всю свою любовь к сыновьям сложила в него одного. Как она одна будет коротать длинные, осенние ночи? Ни работы, ни хлопот – одиночества боялась она больше всего. Лазарь, вернув на конный двор лошадей, зашел к председателю отчитаться. На столе лежали две похоронки. И хотя даты гибели сыновей были разными, ударили они в раз: посадили Лазаря на лавку, затмили глаза.— Анне не говори! – сказал и вышел из конторы. Как ни уговаривала его Анна, а в тайгу ушел в ночь.
     Выплакавшись в зимовье, он с особенной жадностью приступил к охоте: уходил утром рано и приходил потемну. Он, как и Анна стал бояться ночей. Днем, проверяя путики погибших сыновей, он словно виделся с ними, говорил. А ночь все ставила на свои места. Лазарь не вышел из тайги, как все охотники к Михайлову дню. Остался до глубокого снега. Придя домой застал Анну похудевшей, но веселой от встречи с ним. Она спешила рассказать все деревенские новости, но про охоту не спрашивала, не принято было спрашивать про добычу. Придет время – расскажет сам.— Значит, не знает,— решил Лазарь, от этого ему стало легче. Он не мог представить как она воспримет известие о гибели сыновей. Как ее по-цыгански черные глаза наполнятся слезами. Анна никогда не плакала от обид. Лазарь и сыновья любили ее и не давали повода для слез. Зима шла своим чередом. Работы было меньше, дни короче. От одного из сыновей пришло письмо, от остальных ничего не былони плохих, ни хороших вестей. Видимо, нет возможности написать. Да и писать-то они не умели, кого-то просить надо, чтоб написал. В деревне письмо мог прочитать только председатель. Вот и получалось, что писем сильно вроде и не ждали. Весной работы было невпроворот. Деревня весной не спит, а крутится полные сутки в каком-то круговороте дел, постоянно сменяющих друг друга.

     Лазарь стал понемногу забываться. На троицу было запел, да спохватился. Анна же была весела даже в эти тяжелые дни. Во время сенокоса председатель подозвал Лазаря и протянул ему снова две бумажки.— Кто? – глухо спросил Лазарь.— Михаил и Константин,— ответил председатель. Земля ушла из-под ног у Лазаря. Стиснув до скрежета зубы, взял зловещие бумажки и пошел, не зная, куда и зачем. Очнулся он у протоки, где с сыновьями до войны ловил рыбу. Слез не было, сидел, обхватив голову руками, качаясь из стороны в сторону, и мычал, как шаман во время транса. Затем упал на землю, загреб полные кулаки дерна, так и затих.— Анна одна! – пришло ему на ум, и он побрел в деревню. Ноги не несли его домой. Он не знал, как будет прятать беду от жены. Четыре горя! Она не должна знать! Пусть хоть у нее сыновья еще поживут. Чем ближе подходил он к дому, тем увереннее становился его шаг. Анны дома не было.— Это хорошо,— подумал Лазарь и стал заниматься домашними делами. Вернулась Анна и стала хлопотать с ужином. Лазарь успокоился. Спать пошел он в амбар, сказав, что дома душно. И снова начались тяжелые ночи, с одной лишь разницей, что летние короче зимних. Днем он много работал, а вечером уходил на берестяной лодке вверх по течению, выбрасывал худенькую сетушку, и возвращался домой с уловом. Анна ругала его за то, что совсем не отдыхает, а рыбу разносила старикам и вдовам, которых в деревне становилось все больше и больше. О сыновьях Анна вспоминала каждый день, стоя на коленях перед божничкой и боялась просить у Бога большего, что есть, считая, что их дом беда пока обходит стороной. Ее дом обходит, а дом Лазаря до краев наполнен горем. И вот так живя вдвоем, они, получается, жили каждый в своей избе.

     Осенние работы подходили к концу и снова мужики стали готовиться к охотничьему сезону. Перед охотой Лазарь повстречал председателя.— Дуплетом бьет тебя судьба,— сказал он и протянул Лазарю еще две похоронки. – Младшенький остался, Кольша. Лазарь словно не услышал этих слов. Повернулся в сторону избы, ища глазами Анну.— У Катерины Петихи она,— поймав его взгляд, сказал председатель,— пойдем ко мне, обопнись, да переживи немного! Выпей, может, поможет? И я вместе с тобой…Устал я носить этот груз.— Дай лошадь и проводи меня в тайгу,— сказал Лазарь. Не хочу брать с собой Анну. Боюсь выдать свое горе.

     Потянулась холодная сибирская осень. Прошла Казанская, ноябрьские праздники. Охотники стали выходить из тайги, залаяли собаки. Деревня стала оживать. Лазаря не было.— Твой раньше Михайлова дня не приходит,— говорили старики. И хотя ее Лазарь в тайге, как дома, Анна почему-то беспокоилась. И тревога ее с каждым днем росла. Прошел Михайлов день, и Анна не выдержав, пошла к председателю. Тот и сам не находил себе места и наутро, пригласив пару охотников, решил идти в тайгу. Анна собралась с ними. Отговаривать ее не стали, поняли – не удержать ее дома. Вот и угодья Лазаря. Путики занесены снегом, в плашках белки. Дойдя до первого зимовья, увидели, что здесь давно никто не ночевал: продукты не израсходованы, пушнины мало. Анна молчала, не задавала лишних вопросов. Сама по-хозяйски осматривала провизию, прикидывая, когда Лазарь мог быть здесь в последний раз. Ночью не спали все, хотя делали вид, что спят. Задолго до рассвета стали собираться в дорогу. Дальше к Хребту снегу будет больше, выходить надо раньше. Целый день шли, поочередно проминая тропу в целине. Анна наравне со всеми мяла тропу и устав, уступала место мужчинам. Было понятно, что на лыжах здесь никто не ходил, а значит, несчастье случилось или по чернотопу или по мелкому снегу. К вечеру дошли до второго зимовья. Но и здесь Лазарь давно не был. Судя по тому, что провиант весь был цел, шатун отпадает. Прежде чем напасть на человека медведь разорит его зимовье. Да и лайки не дадут в обиду хозяина, а их у Лазаря две. Эта ночь была еще тревожнее. Шансов найти охотника живым не оставалось.

     Утром Анна первой встала на лыжи и пошла. С каким ожесточением она мяла лыжню! Какая-то сила несла ее вперед. Охотники сели на перекур. Анна рванулась вперед, мужики попрятали кисеты, и пошли за ней. И тут она закричала. На колодине, прислонившись спиной к дереву, сидел Лазарь. Поняга лежала у ног, ружье стояло у дерева. По обе стороны от хозяина, свернувшись в клубок, замерзли две лайки. В поняге лежали четыре ковриги. Умирая от голода, собаки не посмели тронуть хлеб и бросить хозяина.  

     Анна,обняв Лазаря, тихонько вздрагивала. Вдруг она отшатнулась от него. В руках у нее были шесть бумажек, шесть похоронок. Великое горе, перемешанное с бессонными ночами, сделало свое дело. Смерть застала Лазаря на тропе.

****
     Заскребыш Анны и Лазаря, Николай вернулся с войны живым. Миной на фронте ему оторвало пальцы на ногах. Поднимаясь к своему ухожью в верховьях речки Коченги, я всегда ночевал в стареньком осевшем зимовье Николая, который и поведал мне эту историю.

 

    Этот свой рассказ Михаил Егорович БАРАХТЕНКО, учитель Березняковской средней школы прислал в районную библиотеку на конкурс короткого рассказа «О малой родине с любовью», проходящего в рамках краеведческого фестиваля «Мое родное Приилимье», объявленного к 85-летию Нижнеилимского района.